Окончание. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21.
У нас сформировалась особая социальная группа, выполняющая функцию надколлективного авторитета и "коллективного Творца". Эта группа предлагает обществу морально выверенные ориентиры, представляет эталонное толкование и оценку происходящих событий. В середине 19-го века писатель Д. Боборыкин ввел глубоко укоренившийся у нас термин "интеллигенция". Так называли людей с широкими познаниями, которые непременно сочетались с их нравственным подходом (нравственная компонента отличает русскую интеллигенцию от западных интеллектуалов). Захват власти большевиками сопровождался преследованием, уничтожением и изгнанием из страны интеллигенции. Однако истребить этот слой полностью не удалось, и в разные периоды голос людей совести — то "из-под глыб", а иногда, но гораздо реже — открыто — звучал нравственным камертоном для всей подавляемой большевизмом страны.
* * *
Общими для России и всей Европы были два других ответа.
Государство, легитимированное Богоизбранностью первого лица, заменяло госустройство, где вся власть узаконена и легитимирована всеобщими демократическими выборами, т.е. самим народом. Несколько западноевропейских государств (Швеция, Великобритания, Швейцария и др.) смогли отстоять и сохранить эту модель госустройства. Здесь Боговластие заменялось или дополнялось народовластием.
Однако в России, где большевики свергли демократически избранное Учредительное собрание, как и во многих других европейских государствах, возобладало или было навязано силой движение по иным маршрутам, внешне непохожим, но внутренне, по сути — полностью совпадающим.
Отказ от христианства породил острый запрос на новые ценности, на их провозгласителя и гаранта. Эти функции присвоили себе самозванные "человекобоги" — разного рода вожди, фюреры, дуче, каудильо и т.д. По-разному называющие себя диктаторы были по своей сути совершенно одинаковы...
Тоталитаризм вместо христианства.
Самозваные квазивожди объявлялись источником и эталоном всех правил. Нормы, существовавшие до "фюреро-вождя", основательно менялись или отбрасывались. Создаваемые ими или от их имени тоталитарные учения-идеологии превращались в главного и единственно верного организатора, систематизатора и иерархизатора всего социального пространства. Мораль либо исчезала, либо менялась до неузнаваемости. ("Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью и моралью", говорил Гитлер солдатам, отправлявшимся покорять "низшие расы". "Нравственно то, что служит интересам революции", говорил Ленин.)
Вождь, стремясь копировать Творца, самочинно делил мир на правильный и неправильный, вводил жесткую систему тайных и открытых привилегий и открытых наказаний за принятие или нарушение установленных им норм.
Система с амбициозным, фанатичным, интеллектуально ограниченным, но публично объявлявшимся "гениальным" вождем фальсифицировала картину реальности. Одновременно она требовала преобразовать весь мир по правилам, объявленным фюреро-вождем, порождая тем самым агрессию. Вождизм привел мир ко Второй мировой войне. С ее окончанием в большей части Европы тоталитаризм пал. В восточной части Европы, под воздействием СССР, красный вариант вождизма сохранялся еще несколько десятилетий, пока в Восточной Европе и в части бывшего СССР не преобразовался в демократию. В РФ он преобразовался в новый, неустойчиво авторитарный извод прежней тоталитарной системы...
Кризис христианства и утрату веры в Бога вскоре продолжило и дополнило на западе Европы новое глубокое разочарование в сменившей религиозную систему системе "человекобога". Кризис тоталитаризма породил новый запрос на правила и ценности и на их гаранта.
Свобода как фундамент антитоталитарной цивилизации.
Разочарование в прежних системах и авторитетах привело общество к отказу от всяких авторитетов и к утверждению ценности собственной свободы (от авторитетов) каждого отдельного человека. Послевоенное поколение активно стремилось к демонтажу и отказу от внешних, кем-то предложенных или навязанных правил. В новой ситуации сработала прежняя логика Рене Декарта, создателя философии Нового времени. По-новому проявился смысл его исходных принципов — "сомневайся во всем" и "мыслю — значит существую". Последовательно отказываясь от всей средневековой философской схоластики, Декарт рассуждал — если я никому и ничему не верю, если я усомнился во всем, то несомненным остается только сам акт сомнения. А раз сомнение бесспорно, значит есть и некто, кто сомневается — назовем его "я". И из этого несомненного и бесспорного начала, из "я", Декарт выстраивал новую философскую картину мира.
В похожее положение попал и разочаровавшийся во всем человек Запада, человек второй половины XX века. Он остался абсолютно одиноким, потерявшим все прежние, традиционные ценности. В результате на его долю осталось и пришлось объявить самого себя и совершенно свободным, и гарантом своей свободы. Иначе говоря, свобода возникла как проявление и итог кризиса всех прежних авторитетов. Уточню, что в первые послевоенные десятилетия освобождение от тоталитаризма воспринималось на Западе Европы как нечто бесконечно светлое и радостное, о чем вполголоса и с завистью говорили и на Востоке Европы. Таковым оно и было. Очищение от лживых тоталитарных норм в целом проходило успешно. Свобода стала универсальным моющим средством, очищающим социальную систему от абсолютистской лжи. Околототалитарные запреты и ограничения подвергались справедливой, убедительной и разоблачающей критике.
А дальше? Невозможно назвать точную дату, когда либеральное освобождение перешло в новую стадию, но можно обоснованно утверждать, что переход произошел и что очищение от гильотины навязанных норм стало постепенно переходить в деструктивный хаос отказа и размывания всяких, включая совершенно необходимые и обоснованные, норм и ограничений. Отказ от навязанных норм стал переходить в отказ от всяких норм вообще.
А. Иерархия или тотальное равенство?
Весь существующий мир выстроен по законам иерархии. Он не линеен, он создан по принципу: высшее — низшее, главное — второстепенное, сущностное — поверхностное. В солнечной системе есть центр, а есть далекие планеты, в стране есть столица, а есть провинция, в календаре есть особые, праздничные даты, а есть будни, в каждом языке порядок слов не произволен, а предписан. Принцип иерархичности универсален, он действует в природе и в обществе, в познании и в мышлении.
Утверждение идеи свободы, а затем и свободы без границ вызвало множество изменений и с определенного момента стало стимулировать разиерархизацию социума. Примеры и подтверждения в студию? Пожалуйста.
Не первое десятилетие популярной остается идея феминизма и гендерного равенства, уточню — не гендерной справедливости, а именно равенства. Мужчины и женщины должны иметь совершенно равные права, утверждают многие феминистки. Но пока я не видел спортивные соревнования, где команда штангистов или боксеров состоит вперемешку из мужчин и женщин, которые состязаются на равных. В правильно организованном социуме женщины должны отстаивать свои, женские права, отчасти — совпадающие, а отчасти — отличные от мужских... Каким бы непонятным стал наш язык, отмени или уравняй мы мужской и женский род?! Отменять иерархичность мироустройства несправедливо, невозможно и не нужно.
Не убедил? Ну, еще один пример и модное слово — толерантность. Человек, принимающий современные либеральные нормы, должен быть равноуважительным, "политкорректным" к любому другому человеку или группе людей. Но такая задача ведет к насилию над реальностью. Право на существование, на позицию, на место в мировой истории имеет любой народ, но реальный вклад и роль разных народов в разных сферах деятельности, исторически складывавшиеся отношения между народами — разные. История, исторические достижения и ответственность разных народов и тем более разных людей — героев и предателей — различны. Поэтому отношения между людьми, народами и культурами — это очень сложная, многомерная, мозаичная система, а не шеренга, где все выстроены строго в одну линию...
Можно утверждать, что выравнивание внутренне, имманентно разнокачественного и разномерного мира разрушает сам этот мир, разрушает фундаментальные принципы и начала, на которых он построен. Настоящая и актуальная задача состоит не в отмене иерархий. Она в том, чтобы стремиться выстраивать и приближаться к правильной системе приоритетов, служащей развитию и прогрессу, а не к утверждению власти искусственно поднятых наверх самозваных вождей и их кланов...
Б. "Норма" — признать или отменить?
Другой стороной тотального высвобождения от правил становится отказ от базового понятия "норма"... Есть ситуации, где нормальное от ненормального отделить легко (достаточно приложить градусник), есть немало ситуаций, где отделить одно от другого сложно. Задача состоит в том, чтобы найти подходящее, верное решение в этих сложных случаях, но никак не в том, чтобы объявлять все окружающее и все происходящее нормальным.
Однако суперлиберализм считает нормой все — и трансгендеров, и не трансгендеров, и разнополые семьи, и однополые браки... В результате исчезает и норма, и не-норма. А значит, как ближайшее следствие, исчезают высокие цели, исчезают герои, под вопросом оказывается прогресс, который сменяет стояние на месте. Пропаганду "выбора пола" детьми с вкалыванием им специальных гормонов, дабы они не могли себя до поры до времени идентифицировать, далеко не все считают преступлением.
Приведу другие примеры и пояснения. Основу мировидения — язык, публичные выступления в СМИ, литературные произведения все чаще засоряет обсценная лексика, уровень юмора на массовых телеканалах опускается ниже плинтуса... Так происходит отказ от деления мира на "высокое" и "низкое", на "нормальное" и "ненормальное", на допустимое и недопустимое. Никогда в прошлом ничего подобного не наблюдалось, бывали периоды смены ценностей, но не случалось периодов отмены и полной релятивизации ценностей. В итоге получается, что весь накопленный нашими предками за 50 тысяч лет существования опыт обесценивается и отбрасывается и мы, под знаменем сверхмудрости и сверхсвободы, возвращаемся в мир дикости и доцивилизованности.
Деградация на бытовом и обыденном уровне дополняется ее своеобразным научно-философским обоснованием. Философия теперь не столько предсказывает будущее, сколько оценивает существующее, философия постмодернизма предлагает картину мира, в которой совершенно равные права имеют прекрасное и безобразное, истинное и неистинное (точнее, в постмодернизме сосуществует множество истин), историческое и внеисторическое, высококвалифицированное, профессиональное и примитивное...
В. Есть ли пределы у свободы?
Мощная и ничем не ограниченная энергия свободы проявляется сегодня по-разному, но она регулярно и все активней разрушает фундаментальные, традиционные правила и нормы. Еще З. Фрейд показал, что природа человека с самого начала должна включать ограничения и запреты. Глубинные, бессознательные, разрушительные инстинкты — эрос и танатос (id — оно) контролируются, ограничиваются и управляются через эго и супер-эго (через совесть). Снятие или отключение такого контроля ведет человека к саморазрушению и к подавлению тех, с кем он взаимодействует... Культура как система принятых правил и норм поведения также должна включать своеобразную систему различных "секторов-регистров" — от регистра "дозволенное" — через "малодозволенное" — к регистру "недозволенное".
Добавлю. Нельзя не заметить, что существует целый ряд сфер реальности, в которых человек не только не стремится к свободе, т.е. к сознательному выбору и переменам, а, напротив, хочет сохранить устойчивость и неизменность. Никто не испытывает дискомфорт, когда слышит свое имя. Не мы его выбирали, но мы его приняли и оно наше. Каждый человек, вступающий в общество и в социальные отношения, обладает вполне определенной этничностью, родным языком, верой, отцом и матерью, родиной... И если у кого-то возникает желание менять эти самые глубинные константы, если таких людей становится больше — мы сталкиваемся с болезнью, с цивилизационным кризисом, который надо анализировать и преодолевать, но ни в коем случае не воспевать и не культивировать. Вторжение свободы в сферы, традиционно культурно табуированные, ставит под вопрос существование социума, разрушает наш культурно-генетический фундамент и не делает человека счастливым. Возможно, со мной поспорят датчане, смотревшие в начале года детский телемультфильм про мальчика с самым длинным в мире пенисом. Но, может быть, они со мной и согласятся — вседозволенность ни детям, ни взрослым совсем не нужна...
Интересно, что движение экологов, предупреждающее об опасности внерамочной и бесконтрольной хозяйственно-промышленной деятельности, настаивающее на защите природы и на введении в этой сфере жестких правил и ограничений, не дополняется никаким движением "за культурную экологию" и за культурно-цивилизационные регуляторы. Здесь своя Грета Тунберг так и не появилась. Но социум — это вовсе не мир всеразрешенного, где свобода должна отменить любые ограничения. Важно учитывать и то обстоятельство, что при отказе от ограничений и социальном высвобождении на первые роли в обществе почти всегда выходят разного рода меньшинства (инвалиды, мигранты, трансгендеры, бисексуалы и т.д.), которые довольно быстро переходят в таком обществе на лидирующие и правящие позиции...
* * *
IV. Прийти к единой Европе, или Когда Россия встретится с Западом...
И вот Россия, все еще зажатая и ограниченная авторитарными рамками, стремящаяся к переменам и свободе, встретится с западом Европы, расшатывающим даже то, что должно быть стабильным и незыблемым. Встретятся две части в прошлом единой цивилизации, находящиеся сейчас в противоположных стадиях, в противоположных фазах исторического процесса — одни мечтают избавиться от тяжелого тоталитарного наследия, другим не удается замедлить процесс падения в систему, где отменены все правила и нормы.
Россия и Беларусь, где запретительные ограничения сталинско-ленинской системы по сей день не преодолены, выглядят для какой-то части западных европейцев, скучающих по устойчивым нормативам и не представляющих всю полноту постсоветской реальности, вполне привлекательно.
На непонимании или, как минимум, плохом и недостаточном взаимопонимании между Западом и Россией спекулируют наши официальные СМИ, активно работающие и за рубежом, и на внутреннюю аудиторию. Наше ТВ постоянно представляет попытки ограничить запредельную деструктивную деятельность в соседней части Европы как "отсутствие там подлинной свободы".
Отсутствие бурных протестов на улицах Москвы некоторые на Западе трактуют как успех и поддержку обществом твердой политики Кремля. (Еще А. Солженицын с горькой иронией писал, как Сталин объяснял западным политикам, что советский народ глубоко предан своей социалистической Родине. И ведь правда, ни одного письма-жалобы из ГУЛАГа ни в одной советской газете найти было невозможно...)
* * *
Подытожим: стремление быть свободным от всего ведет к распаду всего. Европейская цивилизация остановилась перед проблемой — она не может жить без Бога, не может вернуться к Богу и пока не может сформулировать и утвердить новые сверхценности.
Ответ на это противоречие надо искать нам всем — и на Западе, и в России. Если тепловая смерть "полностью уравновешенной" вселенной невозможна, то "тепловая смерть" цивилизации как "окончательно выравненного" сообщества без адекватной иерархии, норм и пределов — угрожает нам реально.
Ну а пока, в поисках ответа, можно предложить вновь оценить значимость регуляторов, которые еще продолжают сохраняться. В фокусе внимания должен находиться анализ истории и исторического опыта как хранителя всеобщего, совокупного опыта. Нам нужен духовный поиск, нужна литература, фольклор, искусство, нужен интеллектуализм вместо неуемного гедонизма. Нам нужно признать и культивировать роль интеллигенции, к ее мнению и ее оценкам стоит прислушиваться! Наконец, необходимо ограничить безмерную роль денег как главного и на сегодня самого сильного регулятора всех отношений. Нам нужна свободная дискуссия!.. И, конечно, все это без крайностей, обдуманно и в меру!
