Продолжение. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15.
Я уже писал, что советский режим мечтал о разжигании большой войны, или, на официальном языке, — "мировой революции". В Кремле постоянно отслеживали происходящие в мире изменения, но "подходящий момент" долго не наступал. В 20-е годы разрушенная российская экономика исключала возможность развязывания большой войны. С начала 30-х военное производство в СССР стало расти невиданными темпами, в 1935 году количество произведенных у нас танков превосходило количество танков, произведенных в Польше, Англии и Германии, вместе взятых. Но теперь для развязывания боевых действий не складывались подходящие внешние условия.
Германия могла бы стать потенциальным союзником Сталина, для немцев не было задачи важнее, чем денонсация любым путем унизительного и разорительного для нее Версальского мира. Рейтинг Германии, проигравшей в ПМВ, в международной политике был близок к нулю.
А как с СССР? После Версаля, куда советская делегация, из-за предательства большевиками АНТАНТы, вообще не была допущена, Советский Союз также превратился в мирового изгоя и выпал из системы международного права. "Товарищи по несчастью" — Берлин и Москва надеялись на поддержку друг друга. В Веймарской республике существовали политические силы, стремившиеся уклониться от исполнения Версальских обязательств, и они нашли общий язык с Кремлем. Однако с приходом Гитлера к власти отношения между двумя странами охладели. А с началом в 1936 году гражданской войны в Испании, в которой Берлин и Москва занимали противоположные позиции, контакты между ними были почти полностью заморожены...
И вот 1 апреля 39 года война в Испании завершилась. (Победивший каудильо Франко просидел в своем кресле 36 лет!) А уже 23 августа 39 года Риббентроп и Молотов подписали в Кремле секретный протокол, означавший, что два диктатора договорились о взаимной поддержке и совместном развязывании новой войны. (К этому времени Гитлер еще не думал и не планировал захват всей Европы. Берлину был нужен союзник для захвата Польши, тем более что Муссолини в военной помощи Рейху отказал.)
Подписание Секретного протокола стало также триумфом сталинской политики. (На географической карте — приложении к протоколу, указывавшей территории, переходившие в будущем под контроль СССР, Сталин в эмоциональном порыве оставил подпись длиной 59 сантиметров.) Дружба двух диктаторов подкреплялась многоплановым и глубоко засекреченным военным сотрудничеством (см. монографию наших историков Ю.Л. Дьякова и Т.С. Бушевой "Фашистский меч ковался в СССР", М., 1992). В 1939 году в Москве на экраны вышел фильм И. Пырьева "Трактористы", в котором местный партсекретарь мечтательно произносит: "Эх, хорошая война нужна, чтобы потом республик двадцать вошло в наш Союз!.."
Однако время политического успеха вождя и его ничем не омрачаемого безраздельного контроля над Россией неожиданно прервалось. 22 июня началась Великая Отечественная война. А 3 июля 1941 года началось новое, идеологическое отступление номенклатуры.
Как Сталин отказывался от коммунистической идеологии.
Первые часы и дни войны — это время сталинского непонимания и неверия в очевидное, время растерянности и трусости. 25 июня Сталин поручает Берии связаться с Гитлером, предложить ему мир, передачу всех захваченных фашистами территорий, а в последующем переход к совместным действиям. Заместитель Берии срочно встретился в Москве в ресторане "Арагви" с послом Болгарии Иваном Стаменовым и попросил передать предложение Сталина в Берлин. Спустя три дня, не получив (по невыясненным причинам) ответа, Сталин, наконец, сознает, что война стала неизбежной. 30 июня создается новый, единый орган управления — Государственный комитет обороны. Спустя две недели после начала войны Сталин, наконец, обращается по радио к советскому народу.
Уже это первое обращение показало, что начался стремительный отказ от коммунистической мифологии. Вместо "коммунисты и беспартийные" Сталин обратился: "Товарищи! Граждане! Братья и сестры!". Войну он назвал Отечественной, как назывались войны 1812 и 1914 годов, а не какой-нибудь "большевицко-нацистской"...
Вскоре Сталин начинает — "как бы" — восстанавливать русскую историю. Речь на параде 7 ноября 41-го года он заканчивает словами: "Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!" (Официальная пропаганда не стала вспоминать, что мавзолей Пожарского в древнем Суздале был до основания разрушен большевиками в 1933 году. Про внука Кутузова и потомка Суворова, один из которых служил священником в РОА, а другой отбывал срок в ГУЛАГе, газета "Правда" также ничего не написала.)
Появляются новые военные награды — ордена Суворова, Кутузова, Хмельницкого, Нахимова. Первоначально предлагалось назвать награду именем Корнилова, но Сталин сообразил, что однофамилец первого руководителя обороны Севастополя — генерал Корнилов — был одним из лидеров Белого движения, и его заменили на Нахимова. Возвращается введенное Петром I звание "Гвардия", в конце войны вновь появляется победная Георгиевская ленточка... С конца 1941 года советские газеты прекращают печатать прежний обязательный эпиграф "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". Вместо него теперь в газетной шапке заголовки — "За Родину, за Сталина" или "За победу над Германией".
В Красную армию вновь приходят золотые погоны и принятые в русской армии офицерские звания. Появляются Суворовские и Нахимовские училища. В Москву для руководства РПЦ привезли чудом уцелевших в ГУЛАГе двух православных епископов. Преследование РПЦ почти (но не полностью) прекращается. Возобновлена работа и служба храмов... В 1942 году Советский Союз стал соучредителем международного объединения демократических государств — Антигитлеровской коалиции. В 1943 году Сталин распускает Коминтерн. Тогда же в стране появился и зазвучал новый советско-патриотиический Гимн (вместо прежнего "Интернационала"). Правда, вернуть русский флаг и тем более герб вождь не решился. (Шеврон с русским триколором был частью формы армии А. Власова.) Перечень смены важнейших идеологических ориентиров и возвращаемых российских символов можно продолжить, но мы перейдем от исторической хроники к анализу и осмыслению происходившего.
Почему Сталину пришлось отказаться от коммунистической мифологии.
Отметим важную особенность, дополняющую картину и раскрывающую реальный смысл происходивших изменений. Идейное отступление власти не сопровождалось никакими смягчениями существовавших норм и правил. В критической ситуации, когда реально встал вопрос — удастся ли России устоять, продолжал действовать ГУЛАГ и НКВД.
(Сделаю небольшое отступление, еще немного компаративистики... 5 октября 1854 года, в первый день бомбардировки Севастополя англо-франко-турецким десантом, командующий обороной города вице-адмирал Корнилов освободил всех арестантов, в том числе и закованных в кандалы. Тысячная толпа недавних заключенных хлынула за Корниловым на Малахов курган и на 3-й бастион, где с бесстрашием выполняла возлагаемые на них обязанности.)
Высшее руководство СССР крайне опасалось массовой сдачи в плен, перехода на сторону противника наших военных, и не только военных. В армии перед строем зачитывались приказы, предупреждавшие, что за сдачу в плен отвечать жесточайшим образом будет семья перешедшего...
В годы войны Сталин совершил еще одно тягчайшее преступление против собственной страны. Он потребовал организовать депортацию в глубинные, необжитые районы целых народов, объявленных врагами. В общей сложности депортациям в СССР подверглось 6 миллионов человек.
Нелепо обвинять пострадавших в сотрудничестве с врагом уже потому, что на территориях, где, к примеру, проживали депортированные немцы Поволжья или чеченцы, никакой оккупации вообще не было. Не буду подробно обсуждать тему депортации, но отмечу еще одну ее жутковатую особенность — депортации подвергался весь народ, целиком — от последнего колхозного сторожа до первого секретаря обкома ВКП(б)!
С другой стороны, правда состоит в том, что в вооруженном противодействии советскому режиму участвовали представители практически всех национальных и этнических групп — русские в составе РОА и РОНА, украинцы в составе УПА, казаки, кавказцы и др. С началом Отечественной войны в стране фактически возобновилась война гражданская, чего в прошлом в русской истории никогда не было.
Сталин вполне сознавал, что против него может подняться вся Россия. (В речи 25 мая 1945 года он не только это признал, но и косвенно назвал причины массовых депортаций — "Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство...") Депортации, как акции устрашения и предупреждения, коснулись и больших, и малых народов. Самое большое количество депортированных было на западе Украины, после "освободительного похода" Красной армии в 1939 году...
Война показала не только идеологическую, но и экономическую несостоятельность советского режима, однако Сталин решил здесь не отступать и не вводить новый НЭП. Проблема неэффективности экономики решалась через жесточайшее ограничение прав граждан, через предельное снижение уровня потребления, а также благодаря огромной помощи из-за рубежа, прежде всего — помощи по ленд-лизу. Уже в первые месяцы войны прекратилась свободная торговля продовольствием, были введены продовольственные карточки. Нормативы на заводах и фабриках были повышены, продолжительность рабочей смены возросла. У станков работали встававшие на ящики подростки. (Феномен "подростки у станка" не был известен в ПМВ, а продкарточки в России вводились только после Февраля 1917-го...)
Нападение Рейха на СССР, как и радикальный сталинский идеологический разворот, вызвали разную реакцию внутри страны и за ее пределами. Но изначально надо подчеркнуть, что "идеологический НЭП" не был ни добровольным решением властей, ни добровольным возвращением в Россию, это было вынужденное отступление номенклатуры. Сокрытие и упрятывание советско-коммунистической символики оказалось совершенно необходимым и неизбежным шагом в целях спасения и самосохранения существовавшей политической системы.
Предвоенное уничтожение командного состава армии стало важной, но далеко не единственной причиной ее панического отступления. Другой фактор — на новой советской западной границе, т.е. в бывшей Польше, в странах Балтии, в Финляндии и Румынии находились военные, впервые своими глазами увидевшие, что такое Запад, и эта картина радикально отличалась от мифов официальной пропаганды.
(Сделаю еще одно отступление — приведу личное свидетельство. Хорошо помню рассказы моей мамы про почти два года предвоенной жизни в Литве, куда она вместе с отцом, офицером Красной армии, приехала из Москвы осенью 1939-го. Такой сытой и обеспеченной жизни в СССР у нее никогда не было.
В 1990 году меня на пару месяцев пригласили на работу в Бременский университет в ФРГ. Вспоминаю рассказ бременца, моего доброго знакомого, эмигранта-латыша, который подростком в 1939-м с восторгом встречал входившие в республику советские войска. В июне 41-го он с красноармейцами уходил из оккупируемой Рейхом Латвии в СССР. Когда пересекли границу, в первой советской деревне он увидел поразившие своей нищетой жуткие хибары и жалкие, покосившиеся избы... Шокированный подросток спросил у комиссара: "Это, наверное, дома единоличников, не вступивших в колхоз?" Вместо ответа комиссар зло свернул глазами и промолчал.)
К концу первого года войны отступившая к Москве и Волге профессиональная армия почти перестала существовать (более 3,5 млн военнослужащих попало или сознательно ушло в плен к немцам). Все это показывало крайнюю неэффективность советского режима. Добавлю, что хотя армия Власова — РОА — была официально сформирована в 1944 году, с самого начала войны русские люди переходили на сторону противника и вступали в его воинские формирования. Позднее их тоже стали называть власовцами. В целом приблизительно 1 млн 100 тысяч бывших советских граждан воевали против собственной власти. Такого в русской истории не было никогда! Добавив к сказанному то, с чем никто не спорит — большие и, главное, хорошо подготовленные силы, собранные Гитлером и брошенные против нашей страны, мы назовем главные факторы, вынудившие Сталина отказаться от советской мифологии.
И внутри страны, и за ее границами отношение к идеологическим изменениям было разным. В русской эмиграции произошел раскол. Одна ее часть действовала по принципу "хоть и с Гитлером, но против Сталина", другие считали иначе — пусть пока со Сталиным, но потом — без него за свободную Россию. Брожение происходило и внутри страны, хотя точные выводы здесь делать невозможно, поскольку документы о морально-психологическом состоянии советского общества остаются по сей день засекреченными. Известно, что А. Солженицын был арестован энкавэдэшниками прямо на фронте, в действующей армии, поскольку в письмах к товарищу он открыто выражал опасения — после войны от социализма власти могут отказаться и работы Ленина могут исчезнуть...
Недавно в интернете я наткнулся на текст, который, как показалось, у меня кто-то списал, сделав небольшие изменения. Речь шла о полном недоверии к сталинским идеологическим метаниям. Автор считал, что игра в российский патриотизм — это вынужденная мера, которая будет отброшена после войны... Дочитав до конца, я неожиданно увидел подпись — генерал А. Власов.
* * *
Сделаю еще одно отступление, доказывающее, что официальная история войны игнорирует многие важные вопросы и допускает различные фальсификации. Приведу фрагмент из моей статьи, опубликованной в сентябре 2019 года на сайте "Эхо Москвы".
Блокада или осада Ленинграда, запоздалое прояснение.
... Как известно, память о войне священна, как священен и подвиг ленинградцев, переживших блокаду. Вы спрашиваете — что такое блокада? Это полная изоляция города, когда враг взял его в кольцо, ни въехать, ни выехать невозможно, когда все транспортные артерии перерезаны войсками противника!
А я вас спрошу про "Дорогу жизни". Про путь, соединявший контролируемую Красной армией "большую землю" — основную территорию страны — с городом на Неве. Пространство, по которому проходила Дорога, всегда оставалось под контролем красноармейцев и состояло из трех частей. Первая шла через полосу, соединявшую северную столицу с Ладожским озером, ее ширина — от 35 до 70 километров. Это зона ответственности войск Ленинградского фронта. Пройдя по ней в длину примерно 40 километров, вы попадали на вторую часть пути — на берег Ладоги. Здесь надо было пройти — зимой — на машине, по льду, летом — на речном транспорте, по воде — еще, 50–80 километров, чтобы попасть на другой берег озера, на ту его часть, которую удерживал Волховский фронт. Протяженность подконтрольной нам части берега Ладоги составляла здесь более 100 км. Ну а дальше — по своей земле — к базам, к новым узлам пересадки, к промышленным центрам. Другими словами, по суше — от Питера до Ладоги, по воде — через Ладогу и снова по суше, по Большой земле... (Расчеты сделаны по карте "Героическая оборона Ленинграда", стр. 196, "Атлас офицера", Москва, 1947.) Все это, конечно, не шоссе Москва — Ленинград, но проехать расстояние в 100–120 километров — не слишком большая проблема.
Перейдем к некоторым конкретным выводам. Поясню, почему сказанное важно и что до сих пор нами не осознано. Отличие "блокады" от "осады", различие между полной и частичной изоляцией города, надеюсь, понятно. Неправильно говорить о блокаде, правильно говорить об осаде Ленинграда. Если речь идет о длительном и полном закрытии населенного пункта, ответственность за гибель его жителей на 99% несет организовавшая блокаду вражеская армия и ее командование. А вот ответственность за голодную смерть полутора миллиона осажденных (а не блокированных) ленинградцев несет, как минимум наполовину, руководство города и государства, не обеспечившее или не пожелавшее обеспечить должный уровень снабжения.
Сегодня, несмотря на аморально утаиваемые властями полузакрытые архивы, питерский историк Николай Савченко и другие независимые исследователи восстановили многое в картине ленинградской катастрофы. Выяснилось, что организаторы обороны города, составляя нормы потребления продуктов, разделили жителей на четыре категории. Первая — партгосчиновники — их снабжали так же, как в мирное время — "по потребности". Вторая часть — армия, которую обеспечивали всем необходимым. Первые полгода войны красноармейцы питались даже лучше, чем армия Вермахта. Случалось, что приезжавшие в город военные подкармливали голодающих питерцев. Третья часть — коллективы военных предприятий, их обеспечение продовольствием было более-менее сносным. Четвертая категория — все остальные: пенсионеры, сфера культуры, образования, дети... — ими собственная власть пожертвовала!
Но, может быть, еще более страшное и самодискредитирующее во всей этой ситуации то, что склады города были всегда заполнены продуктами, зарезервированного с гарантией хватало на период от одного до двух месяцев (это время осенне-зимнего замерзания Ладоги и время весеннего ледохода, когда работа Дороги жизни приостанавливалась. Время вероятного "простоя" рассчитывалось с большим запасом). Однако столкнувшиеся с каннибализмом горожане падали и умирали прямо на улицах, не пытаясь получить свою законную часть гигантских продзапасов! И это лишь малая толика правды об осаде!
Мой вопрос официальным историкам и немногим дожившим до наших дней ветеранам-питерцам. Почему вы продолжаете говорить о блокаде, а не об осаде? И вопрос ко всем — признаете ли вы ответственность Сталина и Жданова за голодную смерть полутора миллиона наших соотечественников?
* * *
Пора вернуться к основной логике нашего повествования и подвести некоторые итоги. Повторю, война показала неэффективность советской системы. Это признал и сам главнокомандующий, который в последний год войны неоднократно публично заявлял: "Без помощи США и Англии Советский Союз не выдержал бы напор Третьего Рейха и проиграл бы в этой войне".
Важно, наконец, признать, что если в русской истории неудачи официальной политики приводили к признанию ошибок и к реформированию системы, то в советском государстве ошибки приводили лишь к ужесточению давления на граждан не меняющей свою суть тоталитарной системы. Это обстоятельство должно быть хорошо осознано, и из него давно пора сделать необходимые выводы!
Об идеологической несостоятельности я уже написал. Добавлю к сказанному еще несколько важных, сопоставимых — по разным странам и по разным периодам — цифр, редко упоминаемых, но подтверждающих сказанное...
Потери России убитыми и умершими от ран в Первой мировой на Февраль 1917 года (последняя достоверная сводка Генштаба Российской армии) составляли 598 тысяч человек. Учитывая, что на российско-германском фронте малоактивные боевые действия продолжались еще год, наши итоговые потери не могли превышать 700 тысяч человек (это меньше, чем потери в ПМВ Франции и Германии).
Потери США во ВМВ составляют 406 тысяч человек, боевые потери Великобритании, вместе с потерями мирных жителей — 402 тысячи человек.
Официальные данные о потерях СССР пересматривались шесть раз. Сталин назвал цифру 7 миллионов погибших, Хрущев сказал о 20 млн, Брежнев — о 25 млн, Горбачев назвал 27 млн, в феврале 2018 года депутат и руководитель движения "Бессмертный полк" на специальном заседании ГД объявил: нам удалось добиться снятия грифа "секретно" с ряда документов, теперь мы знаем итоговый результат — в ВОВ мы потеряли 42 млн человек. Эта цифра попала в СМИ, но тут же была тихо отправлена в зону умолчания, ее почти никто не повторил. В речи 9 мая 2020 года Путин вновь сказал о 27 миллионах погибших.
Приведу еще несколько сопоставимых показателей по царской и красной армии. Сталинскую дисциплину поддерживали военные трибуналы, по их приговорам в 1941–1945 годах было расстреляно почти 220 тысяч военнослужащих. СМЕРШ приговорил к расстрелу 70 тысяч человек. Напомню, что в Первую Мировую трибуналы в Русской армии приговорили к расстрелу менее 100 человек, феномен заградотрядов был неизвестен! В Вермахте за 5 лет войны суды приговорили к расстрелу 7810 человек.
Еще одно отличие Красной армии в сравнении с Русской армией 1914–1917 годов — появление штрафбатов. Историки иногда находят свидетельства о штрафных соединениях времен Первой Мировой, но явление это было крайне редкое и совпадающее с Красной армией лишь по названию. В Первую Мировую их задействовали только в тылу, применяя на хозработах. В Великую Отечественную в СССР в штрафники попало более 400 тысяч офицеров.
Многократное изменение официальных данных о погибших в войне показывает, что говорить о настоящей, независимой статистике у нас невозможно. Правильнее говорить о меняющихся интересах и целях властей, отражающихся в "статистических отчетах", в которых сначала требовалось занизить, а потом надо было увеличить масштаб потерь. При этом повышать можно было только в рамках, определяемых самой властью, а не по данным рассекреченной реальности. В действительности власть по сей день не позволяет обществу узнать ни подлинные данные, ни действительную картину происходившего.
Изменения сведений о потерях вызывают закономерное недоверие ко всей официальной статистике. Ведь ежегодные сборники ЦСУ дают большой перечень показателей по демографии, экономике, образованию, культуре, и эти данные никак не пересматриваются, а данные о погибших увеличивались в 7 раз и 6 раз официально менялись!
Наконец, еще один вывод. Приводимые данные — остановимся на самой последней официальной версии — опять 27 миллионов — превышают совокупные потери всех наших противников, всех наших союзников и все потери самой России за 1100 лет ее истории! Очевидна несостоятельность всей правящей номенклатуры и ее верховного главнокомандующего Сталина, превратившего народ в пушечное мясо и затыкавшего свои постоянные просчеты, страх и некомпетентность миллионами человеческих жизней. Во главе страны большевизм поставил самого неэффективного менеджера за всю нашу историю. Советская система вынудила народ перенести невыносимые испытания, которые никогда не выпадали на его долю в прошлом. Пафосные строчки Ольги Берггольц "Никто не забыт и ничто не забыто" (а сколько их — не забытых — никому не ведомо), давно пора заменить на трагическое признание Анны Ахматовой "хотелось бы всех поименно назвать, да отняли список и негде узнать"!
В экстремальной военной ситуации, в которой оказалась наша страна, народ защищал не советский режим, а Россию, о чем так выразительно рассказала Анна Андреевна в написанном в 41-м году стихотворении "Мужество".
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.
Показательно, что сталинский отказ от комдемагогии был поддержан общественным мнением, о чем можно судить по песням того периода, сохранившимся и дошедшим до наших дней. Люди и сегодня наряду со "страной огромной" вспоминают "синий платочек", "темную ночь", "Бьется в тесной печурке огонь", "как ты встретишь меня, любимая"... Это не про Сталина и не про партию...
Завершая анализ причин и последствий второго номенклатурного отступления, сделаю еще несколько обобщающих выводов. Красная армия, воспетая в советских песнях как "непобедимая и легендарная, в боях познавшая радость побед" в действительности постоянно демонстрировала свою неэффективность. Проиграв в войне с Польшей в 1920 году, она не смогла победить в Зимней войне с Финляндией в 1939–40 годах. В 1989 году она проиграла в Афганской войне... Но вновь вернемся в тяжелейшие испытания 1941–45.
Почему наши войска отступали до Москвы и до Волги? Да потому, что с винтовками стояли люди, по чьим головам, по головам их родных и близких проехало "Красное колесо" большевицкой диктатуры, колесо Красного террора, голодоморов, коллективизации, расказачивания, раскулачивания, депортаций, ГУЛАГа, Большого террора... Невозможно представить красноармейцев, поднявшихся в атаку с лозунгами "За колхозы, за НКВД, за ГУЛАГ". Напомню слова Георгия Владимова в романе "Генерал и его армия" — лауреата премии "Русский Букер десятилетия". Владимов передает разговор двух военачальников — "Ты же знаешь, Фотий, мы со своими больше воюем, чем с немцами. Если б со своими не воевали, уже б давно были в Берлине" (Г. Владимов "Генерал и его армия", М., 2016, с. 257).
Сталин полностью сознавал чудовищную лживость созданной большевиками системы, сознавал, что с началом войны от нее необходимо как можно скорее отказаться. Эти обстоятельства и привели к отказу от комидеологии и возврату в российскую идентичность. В итоге наша армия остановила отступление... Но тут стало понятно, что "за линией фронта" попавшие в плен красноармейцы вообще никому не нужны. В первые месяцы войны Гитлер отказывался даже выделять продовольствие ушедшим и сдавшимся в плен. Одновременно Сталину удалось превратить всю страну в единую жесточайшую машину войны, независимую от каких-либо потерь и работающую на его победу. И армия пошла на Запад!
* * *
Вы спрашиваете — война закончилась, Красная армия дошла до Берлина, возврат в российскую идентичность продолжался? Второе отступление номенклатуры и дружба с союзниками длились не больше года. Сталин потребовал от англичан и американцев организовать возвращение в СССР всех советских и даже российских граждан (послеоктябрьских эмигрантов), оказавшихся в Европе. За это США была обещана помощь в будущей войне с Японией. Ее СССР обещал начать через 3 месяца после войны в Европе.
Вернув в Советский Союз с помощью англичан и американцев почти всех русских, которые находились на Западе, и начав создавать т.н. социалистический лагерь, Сталин быстро свернул отношения с демократической Европой и Америкой. Над СССР или, как с горечью констатировал Черчилль в Фултонской речи в 1946 году, — "над пространством от Щецина до Адриатики опускается железный занавес".
Продолжение следует...
