Продолжение. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20.
Российская цивилизация и Европа, история отношений.
I. Россия и Европа до прихода большевизма.
Мы проанализировали 12-вековой маршрут, пройденный нашей страной. Попробуем теперь описать более широкое социокультурное пространство, представим тот мир, частью которого была Россия. Посмотрим на себя со стороны. Проанализируем, как формировалась и изменялась европейская цивилизация. Ответим на вопрос — частью какой большой системы была Россия и каким было ее место в этой системе.
В русском языке, как и в других европейских языках, распространены термины "единая Европа", "европейский дом", "Европейский Союз" и т.д. И хотя эти словосочетания общеприняты, они не вполне корректны. Говоря точнее, они отражают сегодняшнюю геополитическую картину, но не учитывают нашу историю.
Единая Европа — Великая Римская империя — прекратила свое существование в конце 4-го века нашей эры. О причинах ее распада историки спорят по сей день, пишут о нашествии варваров, о крахе морали, о результате падения правовых норм — единого ответа нет. Но все признают, что после смерти последнего Римского императора Феодосия Великого в 395 году Рим разделился на Западный и Восточный (иначе — Византию). Единый Рим вошел в нашу историческую память, в культурное наследие, сохранилась часть его топонимов (название "западно-римской" реки "Рейн" — это производное от древнегреческо-византийского "панта рей" — все течет). Западная Римская империя просуществовала недолго и вскоре также распалась на отдельные государства. А вот Византия сохранялась до середины 15-го века. В 1453 году столица Восточного Рима — Константинополь — пала под напором завоевателей — османцев.
* * *
Молодое европейское государство, наши современники называют его Древняя Русь, датой своего рождения считало 862 год. В 988 году Древняя Русь в качестве фундаментальной объединяющей идеи избрала и приняла христианство. С этого времени начался процесс нашего углубляющегося сближения с Византией. Русь стала ее культурно-религиозным продолжением на территории Восточно-Европейской равнины. К моменту падения Константинополя роль освобождающегося от Ордынцев Русского государства как преемника Восточного Рима становилась все более заметной и признанной. Захват османцами столицы Византии воспринимался на Руси как глубоко трагическое событие. После падения Константинополя сначала болгарские монахи, а затем, в 16-м веке, и псковский старец Филофей заговорили о Москве как о Третьем Риме. Историческая миссия России как продолжательницы Византии была осознанно принята царем Иваном Третьим, Великим (1440–1505).
В 1472 году, спустя пять лет после смерти жены, Иван заключил новый брак с Софьей Палеолог, племянницей последнего византийского императора Константина. По совету Софьи, Иван сделал символ Византии — двуглавого орла — гербом Русского государства. Продолжателями и духовными преемниками Восточного Рима стали и другие европейские государства — Греция, Сербия, отчасти — Хорватия, находившаяся на стыке Западного и Восточного Рима, Болгария, Румыния. Теперь сюда следовало бы добавить Украину, Молдову, Беларусь.
Для нас важно не только обозначение территориальных и хронологических координат наследников Византии. Сознавая, что культурные границы не имеют жестких очертаний, тем не менее можно довольно точно сказать, чем именно отличаются ценностно-идентификационные системы наследников Западного Рима от наследников Восточного Рима.
Ответим на вопрос — в чем их различие, в чем специфика? Но сначала об общности, характер которой вполне очевиден: вся Европа — это христианский мир и христианская культура, принявшая единую систему летоисчисления — от рождества Христова. Однако после разделения в 1054 году христианского вероучения на западный католицизм и восточное православие различие между двумя этими направлениями стало важнейшим разделяющим фактором.
Другое дифференцирующее обстоятельство, тесно связанное с первым, — различие письменности. Запад Европы — это латиница, а восток, как правило, кириллица.
Еще одно отличие, пожалуй, хронологически оно было первым — у наследников Рима, как и у продолжателей Константинополя, главные общественные регуляторы, важнейшие способы ориентации в социальном пространстве — право и мораль. Но на Западе приоритет в этой паре у права, а на Востоке главный регулятор — мораль.
Добавлю, что ряд наших важных культурных традиций также не совпадает... Когда на Западе из жизни уходит человек, оставивший после себя значимый и заметный след, в память о нем создается финансово-мемориальный фонд (Нобелевский, Фридриха Эбберта, Конрада Аденауэра, Джона Олина и т.д.)... На Востоке в память об ушедшем ставят храм или часовню (Храм Спаса на Крови — на месте убийства императора Александра II в Санкт-Петербурге, Храм на Крови в Екатеринбурге — на месте Ипатьевского дома, где был расстрелян Николай II, часовни на местах захоронения воинов, погибших в Афганистане...).
Еще одно языковое отличие — в именах и фамилиях людей. Хотя внутри Европы имена, в общем-то, схожи — их не спутаешь с японскими, китайскими или арабскими, — но на западе Запада больше Франсуаз, Анри и Уинстонов, а на востоке чаще знакомишься с Татьянами, Ольгами, Иванами, Олегами...
Внутрицивилизационное различие между культурным западом и культурным востоком Европы сохранялось много столетий. Две эти части единого целого порой сближались, местами перемешивались, иногда, напротив, размежевывались, но при этом всегда сохраняли свою специфическую идентичность и самобытность.
II. СССР и историческая Россия, еще раз о цивилизационном разрыве.
Радикальные изменения в культурном сообществе наследников Византии произошли после и в результате большевицкого переворота. Советский Союз заявил, что он "впервые в мире"... что "все народы пойдут вслед за нами", что "подлинная мировая история начинается с залпа "Авроры" (а не с Рождества Христова и не с падения Константинополя) и т.д. и т.п. Захваченную ленинцами Россию — Третий Рим — важнейшую часть и наследницу Византии — принудили выйти из всех ее культурно-исторических связей и традиций. 95% наших культурных ценностей — усадеб, храмов и церковных украшений, памятников, захоронений, библиотек, картинных галерей, музеев... было уничтожено. Тысячи культурных нитей были разорваны и перерезаны. Большевики перемешали и сбросили все фигуры с цивилизационной доски Востока Европы и попытались провозгласить совершенно иные принципы жизни. В результате этого беспримерного насильственного исторического вандализма ленинцы зашли в тупик и потерпели полное фиаско. Глубокий философский анализ и осмысление произошедшего в поверженной России, а, под ее давлением, и в соседних странах Европы и Азии еще ждет своих исследователей. В самой России такая работа до сих пор не проведена... И лишь с конца прошлого века, с распадом т.н. СССР, немногие гуманитарии в нашей стране начали задумываться о действительном месте России в мировой цивилизации.
В возникшей дискуссии наметилось два подхода.
Один, официальный, состоит в попытке игнорировать историю, в стремлении продолжить и переложить на постсоветский язык традиционный советский нарратив, традиционный красный абсолютизм и изоляционизм. В текстах официальных идеологов — бывшего министра Мединского, бывшего зам. главы администрации Суркова, в заявлениях официальных политологов по-прежнему утверждается, что мы — не Евразия и даже не Азиопа, а нечто уникальное и ни на что не похожее. Мы — сами по себе, и сравнивать нас ни с кем нельзя. Правда, прежний миф про то, что "мы впереди планеты всей", им все-таки пришлось отбросить.
Вставка. Лента новостей, 18-03-2021. Итоги опроса "Левада-центра": Большинство молодых россиян не считают Россию Европой.
Непонятые строчки Тютчева "аршином общим не измерить" приобретают при таком подходе зловещий и иррациональный смысл. По существу, в переводе на нормальный язык, пропаганда изоляционизма, квазиуникальности и практика преследования т.н. "иноагентов" — это косвенное признание того, что у России, как продолжательницы советчины, нет и не будет союзников, отсутствует будущее, у нее нет места в этом мире.
(Реальный и многими не понятый смысл стихотворения Тютчева иной. Измерить и понять человек может только то, что является частью целого, что вписывается в нечто большее, то, что конечно. Бесконечное — Бог — это объект веры, а не познания. Когда Тютчев пишет о неизмеримости России, о вере в нее, он боготворит свою родину, он отождествляет ее с Богом! Четыре строчки Федора Ивановича — это высшая форма признания в любви своей стране...)
Официальный, выдуманный пропагандой и привязанный к потребностям сегодняшнего дня подход несостоятелен с точки зрения независимой науки еще и потому, что его авторы регулярно меняют свою позицию, всякий раз объявляя ее "незыблемой и абсолютно правильной". Официальная версия в любой момент может измениться на противоположную. (После подписания Пакта Молотова — Риббентропа советская пропаганда навязчиво доказывала, что СССР и Германия — важнейшие европейские государства и для них крайне важно "сохранение мира на нашем континенте"; в середине 50-х СССР объявлял себя "главным оплотом мира во всем мире" и т.д. Ну а теперь нас объявляют "единственными", ни на кого не похожими и существующими "сами по себе".)
* * *
Другой подход и реализация концепции Преемства — это попытка вернуться домой, вернуться в Европу из постсоветского внебытия. При этом необходимо понимать, что сама Европа за 100 лет советско-постсоветского изоляционизма и разрыва существенно изменилась. Поиск ответов на этом направлении — на пути возвращения — означает включение в дискуссию о новых, острых вызовах, которые стоят сегодня перед западной цивилизацией...
III. Россия и Европа, вызовы ХХI века. Свобода как цивилизационный тупик.
Вся Европа, как и Россия, с конца 19-го века попала в полосу фундаментального цивилизационного кризиса. Христианское понимание мира разрушалось, его вытесняло безбожие.
Принципы устройства христианской цивилизации хорошо известны. Основа мира — высшее, всеохватное и всесистематизирующее начало — Бог, который одновременно является и творцом самого этого мира и его упорядочивателем. Бог — это начало бесконечное, всепроникающее. И верующий в него, и его не принимающий не могут существовать "вне творца", вне его правил. Бог есть начало и мера всех вещей и отношений. При этом правила, утверждаемые христианством, — это набор позитивных норм. Библейские заповеди есть концентрированное выражение морально-правовых начал (не убий, не лжесвидетельствуй, чти отца, чти мать...). Христианские моральные нормы — набор фундаментальных принципов, разрушение которых делает невозможной саму жизнь.
Итожу: христианство систематизирует, упорядочивает и иерархизирует мир, объявляя ценности, необходимые для сохранения человека и сохранения жизни, сакральными и неприкосновенными. Христианство делило мир на дозволено-позитивное — на "добро" и на то, что не дозволено, — на "зло". Гарантом соблюдения ценностей оставался всемогущий творец.
Конечно, только святые могли полностью соблюдать библейские заповеди, реальный человек всегда был и будет грешен. Но реальный человек получал от христианства поддержку в виде важнейших жизненных ориентиров — системы правил — которыми следовало руководствоваться, а в случае прегрешения — каяться.
Кризис православия заключался не в несостоятельности вечных религиозных догматов, а в сложности их сохранения в условиях быстро изменявшегося с середины 19-го века, ускорявшегося мира. Другая грань проблемы состояла в том, что погружение в новый, динамичный мир капитала, в упрощенно-понижающий мир золотого тельца, был плохо совместим с возвышенным миром традиционной веры. Первый выигрывал (по крайней мере — временно) в сложной конкуренции и противостоянии со вторым.
Западноевропейский ответ на возникший вызов был двояким (об этом — чуть позже). Россия предложила три разных, отчасти дополняющих, а отчасти — взаимоисключающих ответа.
Окончание следует...
