Пару лет назад, еще в украинском Крыму я дошел до армянского монастыря Сурб-Хач на склоне горы Грыця: подышать воздухом истории (полезен ли он?) и прочистить глаза, обновив хрусталик: древние строения порой обладают такой функцией. Через некоторое время, пока мы пили воду из источников и рассматривали незамысловатые постройки, вышел к нам среднего возраста армянин в рясе. По его словам, обращенным к моему приятелю, я понял, что он здесь главный. Напряжение и легкий вызов, что ли, сквозили в его словах. Спрашивали - отвечал. Не помню, кто - спросил: в Москву часто ездите? Он с любопытством оглядел нас и усмехнулся: раньше, при совке, ездил, теперь нет. Чего так, билеты дорогие? Нет, улыбка от внутреннего напряжения стала шире: неприятно из человека превращаться в "эй, чурка, хачик, черножопый, у которого каждый вокзальный мент с презрением будет паспорт спрашивать". Раньше иначе было, со смущением спросил кто-то из нас, зная ответ. Раньше была насквозь фальшивая дружба народов, еще более фальшивый интернационализм, друзей среди интеллигенции много, а теперь радостный и совершенно искренний шовинизм.
Было интересно наблюдать за собой: ты вроде как не имел никакого отношения к распространившемуся в обществе нацизму, но неловкость подсказывала: имеешь отношение, делишь со всеми ответственность за затяжной приступ мракобесия.
Настоятель (или как-то так) Сурб-Хача, очевидно, понял наше смущение и смягчился. "Поешьте долму на веранде, виноградные листья нежные".
! Орфография и стилистика автора сохранены
