Отрывок из книги А. Литвиненко "Лубянская Преступная Группировка"

- Первое крупное сражение в войне между бизнесом и спецслужбами состоялось летом 1996 года, и все закончилось изгнанием Коржакова из президентской свиты. Ты оказался между двух огней. Как это было?

- В 1996 году, накануне президентских выборов, Березовский прилетел из Давоса, и мы встретились. Он сказал: "Саша, до недавнего времени я был в очень хороших отношениях с вашим руководством - Коржаковым, Барсуковым. А сейчас мы разошлись. И я хочу предупредить - от общения со мной у вас могут быть проблемы. У них свое видение выборов, у меня свое. И тут мы расходимся".

Я не стал уточнять, какое это видение, потому что политикой в то время особо не интересовался. Это я сейчас понимаю, что в те же дни группа Коржакова - Барсукова уговаривала Ельцина отменить выборы, запретить КПРФ и распустить Думу. По существу, устроить диктатуру. А бизнесмены были против. Они были убеждены, что Ельцин должен идти на выборы и выигрывать их, а не отменять. Потому что, отменив выборы, он станет заложником тех, кто обеспечит ему сохранение власти.

Из разговора с Березовским я понял, что в Давосе олигархи заключили пакт о ненападении друг на друга и договорились помогать Ельцину на выборах, поставив Чубайса руководить предвыборной кампанией. И это очень не понравилось Коржакову.

Многие думают, что на тех выборах борьба шла между двумя силами - коммунистами во главе с Зюгановым и коалицией демократов и олигархов, сплотившихся вокруг Ельцина. На самом деле демократы имели очень маленький вес, и в схватке за власть участвовали три силы - коммунисты, олигархи и спецслужбы. Последние вели свою собственную игру, хотя и считались сторонниками Ельцина. Но во многих вопросах они смыкались с коммунистами. Например, в своей нелюбви к евреям и ненависти к Западу. Бизнесмены были настолько поглощены борьбой против коммунистов, что не заметили, как люди в погонах нанесли им удар в спину.

В эти дни пригласил меня помощник Барсукова, генерал Осадчий, и завел такой разговор

: - Гляди, Гусинский опять сдружился с Березовским и лег под Черномырдина, отошел от Лужкова. Руководство ФСБ сейчас очень интересует эта связка - Гусинский, Березовский и Черномырдин.

- А по-моему, - говорю, - нормальная связка, они не хотят, чтобы к власти пришла КПРФ, и объединяются перед выборами. И хорошо, что Березовский с Гусинским помирились.

Осадчий даже подскочил на месте: "Ты хочешь, чтобы эти два еврея опять вместе были? Мы же столько сил потратили, чтобы их развести!" -

Александр Ильич, - спрашиваю, - а чем вам Березовский не угодил?

- А ты считаешь, нам не стоит против него работать?

- Не в том дело, - отвечаю. - Просто у вас нет шансов победить.

Осадчий посмотрел на меня, как на больного

: - Как это нет шансов?

- Вы в домино играете, - говорю, - а он в шахматы. А в этой игре надо видеть на много ходов вперед.

Генерал махнул рукой :

- Ну ладно, ладно, иди отсюда.

- Почему не любят евреев в Конторе?

- Долго не понимал. Понял уже здесь, в Англии, после разговора с моим адвокатом. "Саша, - говорит он, - знаешь, почему в Англии нет еврейского вопроса? Потому что англичане не считают себя глупее евреев". Это Черчилль так сказал.

- Вернемся в 96-й год. Ты знал, что в Давосе в узком кругу олигархи решили сделать ставку на Ельцина. Иными словами, в Давосе "выбрали" президента. -

Ну, я думаю, все-таки кандидата в президенты. Но в тот момент меня это занимало меньше, чем то, что Березовский разошелся с моим руководством. Тогда я еще не знал ни про "стрелку" в Кремле, ни про связь Коржакова с курганцами. Я только начинал понимать масштаб беспредела в ФСБ. До этого дня я знал, что Березовский и Коржаков играют в одной команде, и вдруг такая новость. Коржаков и Барсуков не те люди, с которыми стоит ссориться.

- По сути, перед тобой встал тот же вопрос, что и перед Ельциным: с кем ты - с группой Коржакова (отменить выборы) или с бизнесменами, которые решили выборы "купить".

- Тогда я не формулировал это так четко и вообще не понимал роль денег на выборах. Но я и сейчас считаю, что главное вот в чем. Коржакова не устраивало, что Ельцина приведут к власти демократическим путем. Ему нужен был не легитимный президент, а президент-заложник. Который будет в полной зависимости от спецслужб.

А Березовский понимал, что это конец бизнесу, рыночной экономике, демократии - путь к гражданской войне, к крови. И он требовал выборов. Он меня предупредил, что если я буду продолжать с ним общаться, то у меня могут возникнуть проблемы. Хотя мог бы этого и не делать: кто я ему?

Назавтра у него была встреча с Анатолием Васильевичем Трофимовым - начальником Московского управления ФСБ. Не знаю, о чем они говорили, но когда я его провожал, впервые увидел наружное наблюдение. Стояли два человека с "дипломатом". Я эти чемоданы хорошо знаю, это камера-фотоаппарат. Стояли углом. Один сбоку из "дипломата" снимает, а другой его прикрывает, вроде как разговаривают.

Я показал их Березовскому и кинулся на них, они удрали. Смылись. Пошел, доложил руководству, что обнаружил за собой "наружку".

- За тобой или за Березовским?

- За нами! Фотографировали нас обоих. Трофимов сказал - это не ФСБ. Я думаю, кто это может быть? Позвонил Рогозину в Службу безопасности президента: "Не ваша ли это работа?" Рогозин посмеялся: "Ты видел фильм про Штирлица? Помнишь, что ему сказал Мюллер? Попутали ваш "Мерседес". В общем, что-то началось вокруг нас, но было неясно, кого пасут.

Потом были выборы, и люди Чубайса - Лисовский и Евстафьев - попались с коробкой из-под ксерокса, а в ней - полмиллиона долларов наличными. Задержали их люди Коржакова. В тот день Рогозин меня попросил заехать в гостиницу "Президент-Отель" (там был штаб выборов). Приезжаю и вижу: Рогозин куда-то мчится. Я ему: "Георгий Георгиевич, вас ждать или нет?" - "Не ждите, не ждите. Там у нас кое-что произошло..." Вечером я узнал про коробку с "ксероксом", то есть с "левыми" деньгами на оплату выборов.

Накануне я просил одного сослуживца напечатать мне документы. А тот говорит

: - Знаешь, Саня, не могу, докладные пишем. Приказано весь компромат срочно собрать для директора на Березовского, Чубайса, Коха и Гусинского. Готовят их арест.

Но на следующий день в отставку отправили Коржакова, Барсукова и Тарпищева. Говорят, что решающую роль в этом сыграла Татьяна Дьяченко. Это она убедила отца встать на сторону Чубайса. (Интересно, догадывалась ли она о том, что это Коржаков убрал Листьева?) -

Готовили арест одних, а получили отставку других. А ты Березовского не предупредил о возможном аресте?

- Нет, я не имел права этого делать.

Вечером дома посмотрел новости. Там Чубайс торжествовал, что вбил "последний гвоздь в гроб коммунизма". Думаю, причем здесь коммунизм? Коржаков как раз хотел компартию запретить.

Позже ребята из Службы безопасности президента мне рассказали, что в кабинете Евстафьева была установлена техника для просмотра помещения (у нас это называется "Ольга"). Наблюдали, как Лисовский с Евстафьевым деньги таскали. Та коробка, с которой их поймали, говорят, была уже шестнадцатая, последняя. Смеялись, коробка и есть последний гвоздь в гроб коммунизма? Все понимали, что за выборы "левые" деньги платили. Причем здесь коммунизм? Обозначился новый водораздел в политике: люди с деньгами против людей с удостоверениями. А коммунисты остались в стороне.

- А ты знаешь, что всю ту ночь Чубайс прятался в клубе "ЛогоВАЗа"?

- Об этом стало известно через несколько дней, когда у нас стали обсуждать подробности. Говорили, что Коржаков собирался всех их накрыть в одном месте и что ареста не допустил генерал Лебедь, которого среди ночи подняли с постели. Но я Чубайса никогда у Березовского не встречал - видел только по телевизору.

- А если бы тебе тогда приказали их в клубе арестовать? Что бы ты делал в той ситуации?

- Исполнил бы свой служебный долг. -

Безусловно?

- Однозначно. И на Лубянке это знали. Хотя и приставали: "Как ты можешь с ним общаться? Это же вор. Обокрал всю Россию". Я спросил: "Если он украл, то у кого? Назовите потерпевшего". - "Обокрал Россию", - отвечают. Как это обокрал Россию? Берет деньги из казны? А он что, госчиновник? Из казны может украсть только чиновник. Где этот чиновник, который ему помогает в этом. Давайте с него и начнем. Мне в ответ: "Ну ты же понимаешь, был бы он Иваныч, а не Абрамыч, вопросов бы не было". А я говорю: "Можно смириться с тем, что у тебя нет денег. Труднее - с тем, что они у кого-то есть".

Я позвонил Березовскому на следующий день после отставки Коржакова: "Как настроение, как дела?" (А вдруг арестовали? Чубайса-то я видел по телевизору, а Березовского нет.) Он позвал меня на дачу.

Березовский сказал: "Саша, вчера ночью прошел еще один путч. Они делали вид, что поддерживают президента, а потом ударили ножом в спину. Как ты думаешь, что можно сделать, чтобы так больше не было?"

К тому времени я уже начал понимать, что спецслужбы реформировать нельзя, но еще не мог четко определить, почему, что происходит. Я хорошо знал функции только одного управления, которое занималось бандами и террористами, и эта работа была нужна. Но в 1996 году участие спецслужб в большой политике еще не было очевидным. Просматривался их повышенный интерес к бизнесу.

Мы видели, что в некоторых отделах появились непомерно богатые чекисты, которые покупали квартиры, дома, иномарки - явно не на зарплату. И мы легко вычисляли, где они могли добыть деньги.

Я сказал

: - Надо, наверное, выгнать оттуда несколько наиболее одиозных фигур.

Березовский спросил: "Ты их знаешь?" Я назвал нескольких генералов, которых бесят слова "СМИ", "права", "демократия". Я знал генералов, которые любили стишок: "Товарищ, верь, пройдет она, так называемая гласность, и вот тогда госбезопасность припомнит ваши имена".

Эти люди помнили времена, когда с удостоверением КГБ можно было делать что угодно. Они не понимали, как может быть, что офицер спецслужбы приходит в банк и требует: "Дайте счета этого человека", а ему отвечают: "Извините, коммерческая тайна. Будьте добры, предъявите уголовное дело, постановление следователя, и мы вам все предоставим".

- И что же с этими одиозными генералами стало?

- Ничего. Ни один из них уволен не был, а некоторые пошли на повышение.

Я ему тогда сказал: "Эти люди вас будут душить. Всех, кто занимается бизнесом. Они хотят быть главнее и с вас оброк собирать".

А он: "Дело гораздо сложнее. Идиоты, - говорит, - бросили спецслужбы на произвол судьбы, деньги им не платят, чего же хотят от них?"

Но знаешь, общую угрозу мало кто относит к себе самому... Хотя я его не раз предупреждал. У меня в те дни был разговор с генералом Осадчим - это помощник Барсукова. Он мне сказал один на один: "Передай Борису, что если Коржакова посадят, он, Борис, труп". Я в тот же день передал это Березовскому.

- Разговор с Осадчим ты довел до сведения руководства ФСБ?

- А кому я мог доложить, какому руководству? Своему начальнику отдела Платонову? Его к тому времени самого уже выгоняли из органов, давили. Я передал ему в общих словах содержание этого разговора.

- Но ты не зафиксировал это письменно? Ведь это угроза, по вашей классификации, террористического акта.

- Нет. Потому что, если бы я это написал, меня бы выгнали вслед за Платоновым. Нужны подтверждения. Разговор-то был один на один. Единственное, что мне оставалось, - предупредить Березовского: в ваш адрес идут угрозы.

- А ты часто с ним общался в те дни?

- Примерно раз в месяц. Шла война, я работал по чеченской линии, проводил оперативные мероприятия, а Березовский тогда работал зампредседателя Совбеза по чеченскому направлению, и у меня возникали к нему вопросы. Каждый раз говорил с ним лишь по несколько минут. У него никогда не было времени.

Но разговор с Осадчим был постоянно в уме. К тому времени уже был отравлен Кивелиди. Уже было известно, каким ядом он был отравлен.

- Из лаборатории ФСБ на Краснобогатырской?

- Да. При встрече я Борису сказал: "Будьте аккуратней. Наши ребята на вас зуб имеют. На кухне - чтоб режим был".

Но он отмахнулся, пропустил это мимо ушей.

- Ты думаешь, что торжество 1996 года ослепило российских олигархов? Создало чувство ложной безопасности?

- Думаю, что они здорово ошиблись, считая своими главными противниками коммунистов. Думали, что за Коржаковым и Барсуковым никто не стоит, не понимали, что у спецслужб свой политический интерес. А спецслужбы поняли, что они не смогут кормиться, "опекая" бизнес, если олигархов не смять. В общем, спецслужбы проиграли сражение, но не войну. Но тогда это мало кто понимал. Березовский, может быть, понял раньше других.

- Ты назвал предвыборный кризис 1996 года "первым сражением" между бизнесом и чекистами. А с позиций сегодняшнего дня как бы ты оценил ход военных действий?

- На самом деле было четыре сражения. Первое - это когда олигархи бились с группой Коржакова - Барсукова. Кончилось оно отставкой Коржакова и победой Ельцина на выборах в 1996 году. Вторая битва была между олигархами в ельцинском окружении и чекистами примаковской школы, то есть старого, советского образца. Чекисты проиграли, так как Примаков не смог стать президентом. Третья битва: между олигархами - владельцами СМИ - Гусинским, Березовским и питерскими чекистами - Путиным, Патрушевым, Ивановым началась после выборов 2000 года. Чекисты взяли реванш: отобрали телеканалы. России это обошлось дорого - исчезла независимая пресса. Так что счет два один. Сейчас происходит четвертое сражение. Чекисты перешли в широкомасштабное наступление и стараются получить полный контроль над страной, обществом и финансовыми потоками. Эта война идет по новым правилам. После терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года Запад, в первую очередь США, стал играть на стороне российских спецслужб, которые рады отдать американцам все, что ни попросят, в обмен на то, что те закрывают глаза на их темные дела. Можно считать, что российская демократия оказалась под развалинами нью-йоркских башен. Чем это закончится, и не только для России?..

"Советская Белоруссия", 19.09.02