Окончание. Ранее: Руководящий состав НСДАП был квалифицирован как преступная организация
"…и с нуля началось"?!
Нацистского подпольного сопротивления в законопослушной Германии практически не возникло. Сокрушительная катастрофа глобально ушибла нацию. Нюрнбергские вердикты жёстко вбили осиновый кол. Но первые организации, так или иначе восходящие к наследию НСДАП, стали появляться буквально с конца 1945-го.
Цели поначалу ставились узко. Обустроить немцев, изгнанных из Польши и Чехословакии, сбежавших из советской оккупационной зоны. Защитить гражданские права жертв денацификации. Действовали крайне осторожно, всячески избегая конфликтов с оккупационными властями. Идеологически занимали консервативную нишу, справа от христианских демократов. Лишь настойчивый мотив "возрождения немецкого духа", "преодоления унижения" указывал на духовные истоки. Особенно на фоне кадрового состава, происходящего из низового аппарата НСДАП и младшего офицерства СС.
Но уже в 1949-м образовалась Имперская социалистическая партия. Её лидером и символом стал Отто Ремер - подавивший восстание 20 июля 1944 года и командовавший бригадой личного сопровождения Гитлера. Через три года партию запретили как откровенно нацистскую. Однако Ремер, занявшийся оружейным бизнесом и колесивший от Сирии до Испании, продолжал клеймить "предателя Штауффенберга", отрицать Холокост и прославлять доблесть воинов Рейха. До самой смерти в 1996-м.
Ультраправых и неонацистских группировок в ФРГ набрались постепенно десятки. В названиях регулярно звучали слова "нация", "труд", "свобода". Организаторами, лидерами и гуру становились такие люди, как Вильгельм Майнберг, Генрих Кунстманн, Оскар Лутц. Ветераны НСДАП, СА, СС, подчас в немалых чинах, но не обвинённые в преступлениях против человечества. К ним подтягивалась поросль молодых романтиков, типа Михаэля Кюнена и Фридхельма Буссе. Возрождавшие не столько рейхсмрак, сколько ремовскую вольницу.
В 1964 году учредилась Национал-демократическая партия (НДП) во главе с обер-лейтенантом вермахта Адольфом фон Тадденом. Его сводная сестра Элизабет была казнена гестапо, но фон Тадден всячески осуждал "бесконечное копание в концлагерных историях", протестовал против "комплекса немецкой вины". НДП формально признала конституцию ФРГ и этим оградилась от запрета. Прямого соответствия нацизму в партии формально не было. Культ войны, расы и фюрера не проповедовался. Неонацисты и реваншисты призывали к воссоединению трагически разделённого немецкого народа, возвращению исконно немецких земель – но критично относились к НАТО и выступали за прочный мир с СССР. Социальная программа НДП напоминала социал-демократию, но в партии Вилли Брандта им не хватало национального духа и традиционных ценностей.
НДП существует по сей день. В 2008 году партия поддержала путинскую РФ в Пятидневной войне с Грузией. Во многом НДП предвосхитила путинферштеерскую "Альтернативу для Германии".
Ещё дальше зашёл легендарный дедушка - Карл-Гейнц Гофман, фанат "блестящего Адольфа", вожак Военно-спортивной группы, отсидевший за уличный террор и вымогательство. Он публично поздравлял Путина с захватом Крыма и от души материл Ангелу Меркель: дескать, в ГДР эта комсомолка перед русскими навытяжку стояла, а теперь надо же, Путина критиковать смеет!..
"Жизненная сила СА была побеждена сатанинской силой СС" – вздыхают некоторые историки, сожалеющие о печальном исходе внутринацистской борьбы. Реинкарнация "жизненной силы" пришла в лице Freie Kameradschaften - "Свободные товарищества", они же "Национальное сопротивление". Здесь уже в основном праворадикальная молодёжь, вдохновлённая штурмовой традицией, реконструкторы тевтонских становищ. Но любопытно, что ультраправый активист Кристиан Ворх, лидер свободных товарищей, не раз выражал уважение еврейскому народу и в особенности Государству Израиль. Вполне искренне: за национальную сплочённость и военную силу.
А вот его напарник, ультраправый журналист и профессиональный плотник Штеффен Хупка разочаровался в немецком народе. Погрязли, мол, в меркантилизме, потянулись за англосаксами ("Уходи, оставь больную память. Не вернуть былые времена. Перестань мне снова сердце ранить. Нет тебя, великая страна").
Мелькали образы и пожёстче. Наци-грабитель и поджигатель Эккехард Вайль, стрелявший в советского солдата у мемориала в Трептов-парке. Наци-боевик Франк Шуберт, застреливший двух швейцарских пограничников при перевозке оружия и застрелившийся сам. Это случилось под самый конец 1980-го, в день смерти Дёница. Связь времён, преемственность поколений, деды воевали, можем повторить… весь набор, короче, и доказано делом. ("Прочь сомненья! Встать единым строем! Не предать идею, верность, честь! Если помним славное былое, это значит – будущее есть").
Но гораздо большего, по сравнению с неонацистами, добились неофашисты. Партию Итальянское социальное движение (ИСД) активисты фашистской молодёжи создали уже в 1946 году. ИСД просуществовала почти пятьдесят лет, активно участвуя в итальянской политической жизни. Жёстко изолированная, ненавистная левым и правым партия временами насчитывала около полумиллиона членов. Парламентская фракция оказывалась четвёртой после христианских демократов, коммунистов и социалистов.
Возглавляли ИСД бухгалтер Артуро Микелини и преподаватель древнеримской литературы Джорджио Альмиранте. Успевшие побывать функционерами муссолиниевского режима. Микелини тяготел к респектабельному правоконсервативному лагерю. Альмиранте был радикальнее, в его выступлениях звучали и прогитлеровские мотивы. Однако в целом партия придерживалось умеренного курса, выступая за мирное восстановление фашистской корпоративной системы.
Но к ИСД примыкали радикальные молодёжные группировки. Типа "Нового порядка" журналиста Пино Раути и "Национального авангарда" страхового агента Стефано Делле Кьяйе. Эти однозначно ставили на уличный террор. Особенностью итальянской политики был интенсивный взаимопереток между "чёрными" и ультралевыми террористами. Философ и писатель Марио Мерлино, ближайший соратник Делле Кьяйе, разработал идеологических синтез ультраправых и ультралевых: "анархо-фашизм". Идеолог "Нового порядка" Франко Фреда выдал на-гора концепцию "наци-маоизма". Альмиранте во главе боевиков ИСД лично, размахивая палкой, дрался на римской площади с "национал-революционерами", вдохновлёнными идеями Фреды. Чёрный террорист Пьерлуиджи Конкутелли всю жизнь жалел, что не застрелил неодуче. Политическая жизнь Италии всегда специфично красочна.
Делле Кьяйе, он же Команданте Стефано, прошагал пол-Земли, создавая всемирную боевую сеть ультраправого антикоммунизма. "Нас не ищут", - успокаивал он напарника, вылезая в мокрых джинсах из бурной пограничной речки. "Воинствующий фашист с юности, предпочитавший действие, а не дискуссию, обвиняемый в страшных преступлениях, разыскиваемый полицией половины мира комиссар революционный утопии". Неистово несгибаемый "Че Гевара антикоммунизма" оставил два важных завета: "Мне не надо объяснять, что такое подполковник КГБ" (о Путине); "Нужно быть нужным" (о жизни).
После 1945-го в Европе сохранилось два режима, один из которых был во многом ориентирован на Рейх, другой подчёркнуто ему лоялен – испанский и португальский.
В принципе ни Франсиско Франко, ни Антониу Салазар не имели отношения ни к нацизму, ни хотя бы к фашизму. Испанский генералиссимус был типичным военным националистом, защитником европейской христианской традиции как он её понимал. Португальский профессор-экономист буквально олицетворял рационализм и сциентизм. Оба они вовремя переориентировались на англо-американских союзников. Салазару это было особенно просто: распорядившись приспустить траурные флаги "в связи с кончиной главы дружественного Германского государства", он одновременно провозгласил "победу знамён демократии" и выразил радость за "старейшего союзника Португалии - Великобританию". Но и в Португалии, и ещё более в Испании правящие режимы пользовались некоторыми инструментами власти из фашистского арсенала. Тому способствовали идеологические акценты антимарксизма и национализма.
Через всю историю испанского франкизма протянулась глухая борьба между традиционной консервативно-католической аристократией, на которую ориентировался сам каудильо, и партией Испанской фаланги, близкой к итальянскому фашизму и штрассеровскому крылу НСДАП. Основатели фаланги – Хосе Антонио Примо де Ривера, Рамиро Ледесма Рамос, Мануэль Эдилья – были сторонниками национального синдикализма, испанского варианта корпоративной республики. В идеологии наиболее радикального фалангиста Ледесмы основное место занимал плебейский популизм. Эти тенденции категорически отвергал каудильо. Символично, что Ледесму и Хосе Антонио расстреляли испанские красные (Ледесма вырвал винтовку у охранника, принудив открыть по себе огонь: "Я решу, когда мне умереть, а не вы!"), а Эдилью отправлял на расстрел Франко. Спасся он лишь заступничеством зятя каудильо Рамона Серрано Суньера.
В послевоенный период именно фаланга в лице Серрано Суньера, Дионисио Ридруэхо, Хосе Луиса Арресе, Луиса Гонсалеса Висена, Хосе Антонио Хиррона являла собой оппозицию Франко. Они упорно добивались революционных преобразований в духе "фалангистской весны": коллективистского преобразования экономики и, как ни парадоксально, либерализации политической жизни, снятия военного и церковного контроля над общественной активностью. Каудильо жёстко осаживал фалангистов. Те были настоящими фашистами, очень напоминая братьев Штрассеров. Зато Франко, на счастье Испании, никак не был Гитлером.
В послефранкистской Испании фашистскую эстафету перехватили ультраправые типа "Новой силы" фанатичного франкиста Бласа Пиньяра. Фашистской организацией стала "Испанская солидарность" жандармского полковника Антонио Техеро, попытавшегося совершить неофранкистский переворот в феврале 1981 года. Однако эти группы, при всей их решительности и готовности к кровопролитию, остались на обочине. Испанское общество сошлось на демократическом консенсусе. Бескровный переход к демократии видится испанцам как основной смысл франкистского сорокалетия.
В Португалии фашистские тенденции проявлялись ещё слабее. До некоторой степени они усматривались в салазаровских общественных организациях типа "Португальского легиона". Строгий профессор не давал им прорываться наружу, зато прикрывал в Лиссабоне антикоммунистическое "информагентство Aginter Press" – оперативную структуру ультраправых, входившую в сеть Делле Кьяйе. "На борьбу с силами зла должны быть мобилизованы все ресурсы - дабы восстановить моральный порядок, обеспечить примат духа над материей и торжество традиционных ценностей цивилизации", - учил глава агентства, офицер французского спецназа Ив Герен-Серак. Разные они бывают, как видим – эти самые традиционные ценности. Обратим внимание и запомним.
Ещё веселее закрутилось после "революции гвоздик" 1974 года, когда коммунистическая угроза спровоцировала жёсткий отпор. Твёрдая рука штурмовых радикалов особенно ощущалась в Армии освобождения Португалии, созданном агентами ПИДЕ и активистами-легионерами. Загремели выстрелы и взрывы. Нашлась и массовая опора – тысячи португальцев, бежавших из африканских колоний, захваченных коммунистами. Но коммунистическая атака была отбита широкой демократической коалицией, от консерваторов до социалистов. После этого в фашистах не оказалось нужды, а нацистов в Португалии практически не нашлось. Как, впрочем, и в Испании.
Нацизм во Франции сразу и непоправимо скомпрометировался как национальный враг. Коллаборационистский режим маршала Филиппа Петэна сам по себе был схож с франкизмом, а не с гитлеризмом. Фашистские структуры, подобные Французской народной партии бывшего коммуниста Жака Дорио и Национально-народному объединению бывшего социалиста Марселя Деа, превратились в подотделы гестапо на подхвате у штандартенфюрера Кнохена. Интересные идеологические конструкции Деа и политические технологии Дорио ушли далеко на задний план. После освобождения Франции никто, разумеется, не признавал идейного родства с ними.
Однако Союз защиты торговцев и ремесленников – Союз французского братства, созданный в 1953 году лавочником Пьером Пужадом, повторил их установки. Синдикализм, борьба против крупного капитала и бюрократического государства с его "налоговой инквизицией", культ "настоящего француза, честного работяги", популистский уличный драйв более чем пересекались с двадцатилетней давности лозунгами Дорио.
От пужадистского движения пошёл и Национальный фронт Жан-Мари Ле Пена. В юности участника Сопротивления, на старости лет превратившегося в жупел фашизма. (О его дочери промолчим в данном контексте. Очень уж сложная личность).
32-го президента США Франклина Делано Рузвельта многие называли "Сталин Делано". Казалось бы, где Сталин, там и Гитлер. Однако в Северной Америке нацизм не прижился в сколько-нибудь заметных масштабах.
Военный журналист Джордж Рокуэлл основал в 1959 году Американскую национал-социалистическую партию, начал агитировать против евреев, которых автоматически приравнивал к коммунистам. Его немедленно отчислили из армии без пенсии. Партийцев регулярно били на улицах. Уже на следующий год, после требования отправить евреев в газовые камеры, Рокуэлл оказался в дурдоме. После такого оборота он приумолк о евреях и занялся неграми, сойдясь с Ку-Клукс-Кланом.
Довольно обычная для Америки история, не стоившая того, чтобы городить огород с нацизмом.
В 1967-м Рокуэлла убил товарищ по партии, претендовавший на лидерство. Партия, однако, существует и сегодня, на потеху республиканцам и демократам.
Её лидер Рокки Сухайд довольно активен в Интернете. Что любопытно, единственным союзником американских нацистов остаётся движение чёрных расистов "Нация ислама" - те и другие за расовую сегрегацию, а иных союзников ни те, ни другие всё равно не имеют… Не приживаются такие вещи в англосаксонском мире. Пели же лондонские докеры: "Нет, здесь это не пройдёт, не пройдёт никак".
Европа и Америка наработали мощный иммунитет. Иначе обстояли дела в "Третьем мире". Исламский ареал, Восточная Азия, Латинская Америка, отчасти даже Чёрная Африка оказались более предрасположены к восприятию неонацизма.
Этому способствовало хотя бы то, что Германский рейх и Японская империя воспринимались как антиколониальные силы, союзники против Британии, Франции, Голландии.
Нацистские боссы, сумевшие бежать от нюрнбергских приговоров, спасались обычно в Южной Америке либо на Арабском Востоке. Президент Аргентины Хуан Доминго Перон гостеприимно принимал людей типа "папаши Мюллера". На требования выдачи отвечал примерно в духе "кабальеро так не поступает". В идеологии и социально-экономическом устройстве перонизм многое заимствовал от корпоративно-фашистской модели. В полицейской же практике ощущались профессиональные навыки гестапо.
Сходных принципов придерживался в Бразилии генерал Жетулиу Варгас. С интересом изучал принципы нацистской геополитики и организации вермахта чилийский военачальник Аугусто Пиночет (знал Сальвадор Альенде, кого поставить во главе вооружённых сил за месяц до 11 сентября 1973 года). Тщательно применял нацистские политтехнологи президент Парагвая Альфредо Стресснер. Принявший десятки эсэсовских чинов, начиная с Йозефа Менгеле. Среди латиноамериканских офицеров в моде были короткие усики. "Эскадроны смерти" по всему континенту копировали методологию СА.
Боливия, где в 1920-х работал военным инструктором Эрнст Рем, превратилась в один из центров кристаллизации неонацизма – эти идеи находят здесь отклик в некоторых индейских общинах, видящих в соседях аналоги евреев. С лета 1980-го по осень 1981-го консультантом боливийского президента Луиса Гарсиа Месы работал никто иной, как Стефано Делле Кьяйе. Именно здесь вошло у него в привычку надевать чёрную форму… Но опять же, гарсиамесизм был похож на штурмовой анархо-фашизм, мафиозную вольницу братвы - а не на тоталитарный нацизм. Не зря в некрологах Гарсиа Месу называли не только генералом, но и батькой-атаманом.
Активисты арабских национально-освободительных движений сплошь и рядом работали на фельдмаршала Роммеля. "Он окрылил меня", - писал в воспоминаниях Анвар Садат. Ближайший соратник Гамаля Абделя Насера, сменивший Героя Советского Союза на посту президента Египта.
Иерусалимский муфтий Амин аль-Хусейни осенью 1941-го лично встречался с Гитлером, координируясь по "еврейскому вопросу" и помогал формировать мусульманскую дивизию СС. Глава иракского правительства Рашид аль-Гайлани вступил в военный союз с Рейхом, ведя отчаянные бои с британскими войсками. От "Золотого квадрата" аль-Гайлани пошло движение "арабского социалистического возрождения" и партия Баас, закончившая Саддамом Хусейном.
В Ливане фалангистскую партию создаёт глава авторитетного христианского клана Пьер Жмайель после посещения берлинской Олимпиады-1936. Партия Катаиб как стержень правохристианского движения сыграла весомую роль в ближневосточном конфликте. Существует она и сегодня. Но уже не та.
Индийское антиколониальное движение было объективным союзником Оси, что бы ни думал на этот счёт Махатма Ганди. Не случайно советские газеты клеймили "фашистом" Джавахарлала Неру. В независимой Индии неонацизм консолидировался в партии Шив Сена, лидер которой Бала Тхакре не скрывал преклонения перед Гитлером.
Борцы за независимость Индонезии откровенно ждали японцев как освободителей от голландских колонизаторов.
Лишь в Китае пронацистская позиция была маргинальной среди националистов – японские союзники Гитлера были худшими врагами китайцев.
Пожалуй, нигде после Второй мировой войны неонацизм не укоренился так прочно, как на Юге Африки.
Прогитлеровская организация белых расистов "Оссева Брандваг" (труднопереводимое с бурского языка африкаанс словосочетание, означающее нечто вроде "Часовой бычьей упряжки") де-факто пришла к власти после провозглашения независимости Южно-Африканской Республики. Балтазар Форстер и Питер Бота в молодости преследовались британскими властями за прогерманскую агитацию.
Международная изоляция ЮАР позволяла не скрывать реальных симпатий – портреты Гитлера висели в официальных учреждениях режима апартеида, особенно в следственных кабинетах Бюро госбезопасности. Но было бы упрощением связывать африканский неонацизм только с белым расизмом. "Чёрным Гитлером" прозвали главаря зимбабвийских погромщиков Черджераи Хунзви, звавшего негритянских батраков раз и навсегда свести счёты с белыми фермерами.
С начала 1990-х сдвинулись горы сотрясённого континента. "Волны геополитических процессов, идущих в СССР, придают второе дыхание закрытым неофашистским центрам от Колумбии до Тибета. Целенаправленное воссоздание эсэсовских структур ужасает мировое сообщество", - с тревогой отмечали вдумчивые просоветские аналитики. Веер неонацистских вспышек прокатился от Эстонии до Киргизии. Мгновенно возродились расистско-националистические движения в Венгрии, ультраправые организации в Польше, погромные группировки в Чехии. Очень показательно, что второе дыхание неонацизму в Германии придало воссоединение с ГДР. Исламистский напор сошёлся в клинче с бешеной ксенофобией "руснаци", примитивно переформулировавших квазиарийские завихрения под Розенберга…
Но во всём этом был крайне важный момент. Без которого не понять историю XX века. Да и современность века XXI-го.
Побочным эффектом поражения нацизма стал резкий сдвиг влево мировой идейно-политической оси.
На этой волне в Европе и Азии развернулась массированная советско-коммунистическая экспансия. Глобальный расклад политических сил стремительно переконфигурировался. Разгромленный нацизм уже не представлялся опасностью, в отличие от торжествующего коммунизма. Мировая антикоммунистическая коалиция становилось такой же насущной необходимостью, как коалиция антигитлеровская несколькими годами ранее. "В прошлой войне мы объединились с коммунистами, чтобы бить фашистов. В будущей войне мы объединимся с фашистами, чтобы разгромить коммунистов", - прямо и чётко сказал видный деятель американского рабочего движения, секретарь Конгресса производственных профсоюзов Джеймс Кэри.
Активные квалифицированные кадры, поднаторевшие в антимарксистской практике, оставались готовы к действию. ("Знай, свернуть и сдаться невозможно. Мы тебе останемся верны. И пока ты лишь в ушедшем прошлом, возвращайся к нам хотя бы в сны".) И теперь это действие обретало иной характер. Даже иную природу. Всемирная "Чёрная лига" вложилась в движение "волонтёров свободы". Вышибавших тоталитарно-коммунистические клинья на всех пяти материках. Добившихся своего.
Победители нацизма нашли опору в идеях свободы, демократии, интернационализма и мира. Они шли под знамёнами государств, признавших идеалы Просвещения. Победители коммунизма нашли поддержку в среде, исповедующей принципы фёлькише – традиции верности и чести, корпоративизм, гражданский патриотизм. Они отталкивались от базовых структур "последней штольни", от спайки стайного братства.
По видимости эти движения шли с противоположных краёв. Однако – к единой цели. "Вы идеалист. Я циник. Вы верите в человеческие достоинства. Я в пороки и силу. Что из этого следует? Мы должны объединиться".
! Орфография и стилистика автора сохранены
