Говорить о какой-то серьёзной мысли на Руси до её крещения, разумеется, не приходится. Ну не назовёте вы мне волхва уровня Аристотеля или Будды, да и какая-нибудь "Велесова книга" - откровенный новодел. Касаемо же крещения...
Если рассуждать с точки зрения прагматика, выбирающего веру по критерию "у кого цивилизация круче", выбор Владимира в пользу православного христианства был более чем логичен: тогдашняя Византия была помимо прочего обладательницей богатейшего античного наследия, в то время как Западная Европа ещё переживала тёмные века.
Заметим, однако: весь накал византийских теологических споров, когда даже базарные торговцы и сапожники обсуждали тонкости учения о Троице прошёл мимо Руси, нашим предкам православие досталось уже, так сказать, под ключ. Что не сильно способствовало богословским штудиям.
Далее происходит такое роковое событие, как разгром Константинополя в 1204 году, после которого органическая связь Руси с античностью прервалась. А ещё через несколько десятилетий начинается ордынское иго с понятными для какого-либо, в т.ч. интеллектуального развития последствиями.
В XV веке происходит становление централизованного великорусского государства вокруг Москвы и, одновременно, сперва Флорентийская уния, а затем - взятие Константинополя уже османами.
Вследствие чего возникла концепция "Москва - Третий Рим", основной изначальный смысл которой состоял в том, что после падения Византии Великороссия - единственная православная страна. Главным интеллектуальным спором той эпохи, правда, стал спор нестяжателей с иосифлянами, до сих пор откликающийся в русском обществе спором о попах на мерседесах. Касаемо же ереси жидовствующих... Само это слово - явный пропагандистский жупел, призванный решить проблему фактическим умолчанием о подробностях еретического вероучения, помноженным на точечные репрессии.
Однако в середине XVII века великорусское православие сталкивается с вызовом, который оказалось невозможно игнорировать. Переяславская рада сделала подданными московского царя украинских православных. В силу же специфики Речи Посполитой они обладали сильной, причём очень сильной именно в полемике богословской школой, конкуренцию с которой московская откровенно не потянула и, что оказалось особенно существенно, заметными обрядовыми отличиями. Следствием стал раскол, ставший своеобразной формой реформации сверху. Причём, что существенно, одним из важных мотивов староверов был страх перед католическим влиянием. Так или иначе субъектность русской церкви была сильно понижена, а дорога к абсолютистской вестернизации и секуляризации России была таким образом расчищена.
На самом деле Россия культурно двинулась в западном направлении как минимум за век до Петра, да и Кремль ещё при Иване III строили итальянцы.
Но, конечно, значение петровских реформ сложно переоценить. Целый век дворянская Россия жадно глотала западноевропейскую культуру и мысль вплоть до переписки Екатерины с Вольтером.
Но вдруг случилась французская революция, сразу ставшая для Романовых экзистенциальным вызовом и в итоге обернувшаяся ещё и войной 1812 года.
В итоге всё это запустило в России очень разносторонние мыслительные процессы, которые можно схематично изобразить на плоскости с двумя осями: отношения к режиму (от консерваторов до революционеров) и ориентации на западный опыт/возвращение к корням. Так, изрядная часть славянофилов была эдакими альтернативными либералами, желавшими вернуть задушенные абсолютизмом свободы, присущие по их мнению прекрасной Руси прошлого. А народники вовсю теоретизировали на тему исконной русской склонности к социализму. Чаадаев же явил собой пример очень консервативного ультразападника. И т.д., я привёл лишь наименее стереотипные примеры.
В общем, долгий XIX век, который де-факто начался с ВФР и де-факто кончился с ПМВ был бурным и продуктивным для русской мысли, благо после Великих Реформ и особенно 1905 года особой цензуры уже не было.
Однако в любом случае всё по большому счёту плутало вокруг трёх сосен: жить как сейчас, как раньше или как у них.
Единственным, кто смог выйти сам и вывести страну из этой схемы стал Ленин.
Правда, в итоге всё живое в русской мысли, включая её марксистскую составляющую было выкорчёвано под корень, в самом лучшем случае - отправлено на философских пароходах.
Про пассажиров последних выскажусь особо: основным предметом их мысли после высылки была рефлексия на тему, как Россия дожила до жизни такой и, опять же, все их дискуссии не выходили за рамки "как сейчас, как раньше или как у них". Кто-то, как Солоневич, мог найти золотой век в допетровской Руси, кто-то, как Ильин, мог интересоваться опытом фашизма в широком смысле этого слова, кто-то, как Бердяев, мог осмыслять Третий Интернационал как нечто производное от Третьего Рима, тем не менее за пределы этих трёх сосен не выходил никто.
То же самое можно сказать про зародившееся в позднем СССР диссидентское движение и порождённую им эмиграцию. Скажем, Солженицын в итоге склонился к "частично как раньше, а частично - как у них", Сахаров - к "частично как сейчас, а частично - как у них", но всё было между теми же соснами.
Период перестройки и 1990-х кому-то может показаться временем бурного развития русской мысли. На самом деле речь скорее идёт не о каком-то усиленном производстве мысли, а об её усиленном потреблении после долгого голода. Люди жадно поглощали написанное раньше, написанное почти что сейчас, но ещё недавно запрещённое, написанное у них...
Касаемо же того, что тогда писалось... Что-то писали известные и ранее авторы. А так - условные либералы тогда ударились в перепевы прочитанного, а условные сталинисты - в какое-то самопальное мифотворчество, которое скорее можно отнести к фольклору, нежели к, собственно, мысли. Впрочем, оно было неудивительно и неизбежно: на переваривание внезапно нахлынувшего потока информации, как и в XVIII веке, нужно было какое-то время.
Следующим же поворотом стало создание поначалу действительно свободного интернета, в результате чего то, что ранее за отсутствием спонсоров и связей издавалось жалкой тысячей экземпляров, стало доступно куда более широкой аудитории. Заодно, подобно XIX веку стала проявляться некая самобытность "новой России", взять тот же феномен русского ЖЖ. ЖЖ в Америке, где он появился - это было "I'm eighteen and this is my girlfriend". В России же он стал в т.ч. и местом для серьёзных интеллектуальных дискуссий.
Проблема в том, что чем дальше, тем больше существование в России независимой мысли расходилось с интересами режима и не позднее 24.02.2022 конфликт разросся до разногласия по аграрному вопросу.
В любом случае нового Ленина в его интеллектуальной ипостаси на горизонте не видать, нет и никаких предпосылок для его появления в обозримом будущем в виде достаточной вовлечённости страны в глобальные интеллектуальные процессы на достаточно высоком уровне, каковая имела место быть в поздней РИ.
Посему любая "деколонизация сознания" в нынешних условиях сведётся лишь к переходу от "как сейчас, как раньше или как у них" к "как сейчас или как раньше", т.е. к переходу от полупериферийной модели к откровенно периферийной. Благо, как я уже писал выше, условные сталинисты последние 30 лет занимались скорее созданием советских народных сказок, нежели, собственно, мыслью. Проблема в том, что это подходит для Туркменистана или Северной Кореи, но неосоветский "русский мир" претендует на масштаб СССР и РФ предыдущих 30 лет в его картине мира является слишком периферийной страной.
Подобное несоответствие потенциала и притязаний представляется слишком уж очевидным тупиком. Вполне возможно - фатальным для России как таковой и русских как таковых.
! Орфография и стилистика автора сохранены
