Арест Стрелкова в практическом плане может означать, что политическое руководство России рассматривает как рабочий план добиться до президентских выборов временного перемирия с Украиной за счет части оккупированных территорий или хотя бы за счет декларативного отказа от попыток расширить эти территории (например, за счет признания Запорожской, Луганской, Херсонской и Донецкой областей областями в пределах в данный момент контролируемых Россией границ). Только в этом случае (движения к такого рода компромиссу) Стрелков мог начать представлять некоторую реальную угрозу для Кремля. Это во многом обусловлено структурой так называемого “патриотического” движения России.
У русского “патриотического” движения, почти как у марксизма в ленинской интерпретации, имеется три источника и, соответственно, три составных части: бюрократическая (официозно-декларативная), народная (глубинно-имперская) и “заморская” (патриотизм колоний). Соответственно, в этом движении на поверхности были заметны в последние месяцы три политических лидера (сейчас речь не об идеологах, которых на Руси как собак нерезаных): Рогозин, Пригожин и Стрелков. Стрелков из них - самый любопытный персонаж, но начать надо не с него.
Рогозин – это “назначенный патриот”, любитель отечества “по должности”. Это история про самодержавие, православие и народность - выморочную мечту русской бюрократии о философском камне для российской деспотии. Рогозин приблизительно такой же патриот, как Зюганов - коммунист. Таким патриотизмом можно только затыкать дыры в сетке вещания Первого канала.
Пригожин - случайный (халиф на час) выразитель стихийного народного имперского инстинкта. Это все те, кому за державу обидно, но не стыдно. Их миллионы, они за любую войну, кроме голодовки. Их гонит вдаль от родных гнезд историческая память, религиозное мессианство и бремя “русского человека”. Им на самом деле не нужен ни берег турецкий, ни Африка им не нужна (тем более им не нужна Украина). Им нужно ощущение собственного величия, которое стало для них историческим наркотиком. И войну эту они ведут как наркоманы: чем больше доза, тем сильнее зависимость. Этот патриотизм - как истинная наркозависимость: от него нельзя избавиться, но можно держать под контролем и активно использовать заместительную терапию.
Стрелков – это другое. Не будучи сам уроженцем колоний, он исторически стал выразителем идеологии “возвращенцев” – русскоязычных и идентифицирующих себя как “русские” жителей советского лимитрофа, идеа фикс которых является “воссоединение с Родиной”. Для тех стран, на территории которых локализованы “возвращенцы”, они превращаются в местную Вандею, оплот сопротивления любому национально-государственному строительству, поскольку такое строительство является наибольшим вызовом их мечте.
Именно этот “патриотизм колоний” стал самым мощным триггером войны. Он действует эффективно и сверху (в окружении Путина), и снизу (костяк движения – ветераны сепаратистского движения Юго-Востока Украины). Большинство активных членов “Клуба рассерженных патриотов”, как и большинство наиболее заметных стрелковских спикеров, – это уроженцы именно тех мест, которые входят в так называемую Новороссию. Без их соучастия война была бы просто невозможна. Они же являются главными и самыми убежденными противниками ее прекращения в любой форме, пусть и временного. Если Кремль действительно задумался о временной передышке за счет интересов этой “группы поддержки” войны, то Стрелков действительно становится крайне неудобной фигурой, которую лучше временно убрать с шахматной доски.
! Орфография и стилистика автора сохранены
