Это перефразированное древнее правило пришло в мир политики, скорее всего, из военной сферы. Конечно, с применением его и на войне не все ясно, а уж в политике тем более. Поэтому споры о целесообразности использования насилия в политической борьбе длятся веками. В том числе и в России. Теоретики и практики от Макиавелли до Нечаева и т.д. вдохновенно мудрствовали, в каких случаях и как применяются различные виды насилия для достижения политических целей. В последнее время активизировались дискуссии о преимуществах "ненасильственного" свержения диктаторских режимов. При этом авторы нередко предлагают именно насильственные методы, только "мягкие".
Парадоксальность этих дискуссий состоит в том, что сама власть, основная цель политической борьбы, неотделима от насилия. Только в цивилизованном обществе удается ограничить его применение до безопасного минимума, оградив граждан тщательно сконструированной системой рациональных процедур, законов и взаимно сбалансированных институтов. Короче говоря, тут есть о чем поспорить. Ведь если мы действительно хотим построить цивилизованное общество взамен авторитарного, то мы должны в высшей степени ответственно подходить к выбору методов политической борьбы и всегда думать о последствиях.
Разбираясь в дебрях политических последствий применения насилия, полезно бы вспомнить давний спор Плеханова и Ленина. То было на заре 20-го века, и человек, "умевший все упрощать", еще не понимал, что неправильно выбранные средства могут действительно завести в "совершенно другую комнату". Одним из таких неоднозначных средств достижения политических целей является индивидуальный террор. Попросту — политическое убийство.
Этот метод политической борьбы стал особенно популярен в Российской империи в конце 19-го — начале 20-го вв. Тому способствовали ряд факторов, в т.ч. авторитарный характер политического режима, отсутствие легальных способов выражать свои идеи и защищать интересы, острота социально-экономических и политических противоречий. В пользу террора работала и относительная дешевизна и легкость организации теракта.
Но вот что интересно, в указанный период в России произошли сотни терактов, информацию о которых даже историки-специалисты находят с трудом. Еще сложнее разглядеть хоть какие-то результаты тех акций. И только последствия убийства царя-реформатора нам хорошо известны. К власти пришел царь-консерватор, который "убрал конституцию со стола" и основательно "приморозил" Россию. Возникают резонные вопросы: "Кому это было выгодно и как революционеры рассчитывали последствия своих действий?"
Показательно, что большевики на словах выступали против индивидуального террора как средства политической борьбы, предпочитая ему террор массовый, как "прекрасный способ выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи". Последствия такого разбойничьего отношения к сложнейшим процессам социального конструирования хорошо известны. Кстати, сами политические дилетанты-вульгаризаторы, как правило, оканчивали свои жизни плохо, кто под ножом гильотины, кто у стенки в подвале ими же созданного НКВД, а кто и в собственной луже, преданный всеми.
Вывод напрашивается сам собой. В политику нельзя играть как в рулетку. Политика требует ответственного отношения к действиям, а особенно к применению таких радикальных и социально опасных методов. Да, ликвидация "врага народа" допустима, но применение этого чрезвычайного метода политической борьбы требует высокопрофессионального политического и тактического расчета, иначе последствия могут быть губительными для революции и для народа, который, собственно, и предполагалось защитить, применяя насилие против насильников (с варварами по-варварски).
Для иллюстрации целесообразности ликвидации одиозных деятелей и запутанности причинно-следственных связей в политике полезно разобрать несколько случаев из прошлого. Например: убийство министра внутренних дел Польши в 1930-м в отместку за "пассификацию" украинского населения вряд ли можно считать оправданным. Так как не он инициировал и принимал решение, потому и его устранение не привело к позитивным последствиям. Напротив, репрессии усилились, революционно-освободительные организации были разгромлены. В критически важное для политической работы время (конец 1930-х — начало 1940-х) украинское освободительное движение было слишком ослаблено и разобщено, чтобы в полной мере использовать ситуацию.
В то же время проявились и другие результаты. С пафосных выступлений на суде фактически началась политическая карьера Степана Бандеры как лидера крайне радикального крыла ОУН. Как показала история, Бандера и его соратники, возглавив национально-освободительное движение, не смогли поработать достаточно тонко и дальновидно, чтобы решить задачи, стоявшие тогда перед Украиной. Правда, и политическая ситуация была высшей степени сложности. Тут нужно было сыграть виртуозно, на уровне Бисмарка и Талейрана.
Были ли иные варианты? Рассмотрим причины "пассификации". Эта политика была прямым следствием государственного переворота, совершенного Пилсудским в 1926-м. Вследствие чего в Польше был установлен "санационный" жесткий авторитарный режим, подавлявший любое проявление свободы не только на "восточных землях". В таких условиях отстаивать свои интересы легальными способами не могли не только украинцы, но и поляки и граждане других национальностей.
Т.е. радикальные методы политической борьбы становились оправданными, но их объектом должна была стать личность, несущая ответственность за проведение такой репрессивной политики и принимающая решения, т.е. Пилсудский. Причем сделать это следовало чем раньше, тем лучше, пока авторитарная система не укрепилась и не стала "sustainable". С высокой вероятностью мы можем предположить, что своевременная ликвидация диктатора могла бы изменить историческую судьбу не только Польши, но и других стран и народов. В частности, вопрос об украинской автономии, в соответствии с условием Лиги Наций (14.05.1923), мог быть решен положительно, что существенно изменило бы политический расклад в регионе.
Похожая ситуация с убийством Гайдриха в 1942-м. Мотивы выбора объекта этого теракта неясны, но, по официальной версии, это было сделано в отместку за геноцид еврейского народа. Но на поверку возникают подобные возражения: не он инициировал "окончательное решение" и не его уровень давать добро на эту политическую акцию. Тем более, как нам известно, изначально Гайдрих и СС имели другие планы относительно евреев. Т.о., та ликвидация не остановила звериного и по сути иррационального истребления целого народа, а только подстегнула его.
Но были и другие результаты. Гайдрих, возможно, имел планы "рационализировать" политику Германии и использовать национальный фактор в войне с СССР, что поставило бы под вопрос исход 2-й мировой войны. С его смертью окончательно возобладал примитивно-варварский подход, что существенно облегчило борьбу с фашизмом. Т.о., положительные последствия все-таки проявились, правда, не такие, как предполагалось.
Но вот пример иного рода. Скажет ли кто-нибудь хоть слово против полезности ликвидации Гитлера в 1938-м или Сталина в 1929-м, когда их намерения уже стали достаточно очевидными, а катастрофические последствия их "гениальных свершений" еще не наступили? Т.е. индивидуальный террор целесообразен и применим в тех случаях, когда совпадают все необходимые факторы: жесткий авторитарный режим, наличие харизматичного диктатора, являющегося инициатором и организатором определенной политики, враждебной по отношению к интересам народа, сам режим еще не укрепился или уже находится в стадии разложения, существует достаточно влиятельная оппозиция.
Итак, оправдывает ли цель средства? Конечно, можно, не особенно утруждая себя анализом, процитировать два основных подхода: "если эти средства ведут к данной цели" и "порази пастыря". Но не все так просто, ведь мы имеем дело с политической проблемой, а это всегда головоломка. Потому и возникают естественные сомнения. Не придет ли новый "пастырь", еще более жестокий и коварный? Да и как определить, что на пользу, а что во вред и не потянет ли акция за собой цепь трудно предсказуемых политических последствий, провоцирующих появление неприятных сюрпризов на других направлениях?
Кто-то скажет, что все это теоретические выкрутасы "яйцеголовых" политологов, а что делать практикам в конкретном случае? Чтобы перейти от теории к практике, переместимся в сегодняшний день. Есть ли у кого-нибудь сомнения в том, что нейтрализация Лукашенко откроет выход из политического тупика, в котором оказалась Беларусь? Очевидно, что узурпатор не имеет широкой поддержки в обществе. Но законы политики (политической инерции, доминанта стабильности, достаточного действия) работают таким образом, что если противодействие диктатору недостаточно сильное, то хватит и нескольких тысяч "насиловиков-оккупантов" при пассивности большинства, чтобы удерживать власть неопределенно долго в 10-миллионной стране. Ошибки, допущенные революцией в начале, позволили диктатору консолидировать силы и адаптироваться к новой политической реальности.
Правда, в последние недели КС пытается организовать политическую борьбу более профессионально. Предпринимаются шаги по формированию системы альтернативной власти, установлены прямые контакты с ведущими державами, расширяется круг стратегических союзников, как следствие — вводятся международные санкции, объявлены инициативы по расследованию преступлений режима и аресту Лукашенко. Конечно, остаются недостаточно проработанными технические детали, юридические основания и другие важные моменты, но это движение в правильном направлении. Кроме того, выбрав "мягкие" формы свержения узурпатора-душегуба (борьба на истощение), Беларусь не только расплачивается за 26 лет покорности и недальновидности, но и одновременно строит таким образом фундамент нового общества: хорошо организованного, демократичного, ответственного, инновационного, цивилизованного.
Параллельно в Беларуси и не только в который раз идет поиск ответа на принципиальный вопрос: имеет ли народ моральное и формальное право защищать себя более радикальными методами от тирана-бандита, захватившего власть? Как определить ту грань, за которой руководителя страны можно и нужно считать преступником? Кто должен инициировать и принимать такое решение, какова процедура? Когда следует ограничиться "мягкими" методами борьбы, а когда целесообразно звать к восстанию или выбрать ликвидацию? Кто имеет право выносить смертный приговор узурпатору-душегубу, убившему десятки, а в случае Путина — десятки тысяч людей?
Более того, лидеры, принимающие на себя ответственность за цивилизационное переустройство страны после свержения авторитарного режима, должны понимать, что дело не столько в Лукашенко или Путине, а в системе, в тысячах людей, готовых исполнять преступные приказы, и в миллионах, согласных все это терпеть. Это значит, что одновременно с подготовкой свержения режима, возможно, ликвидации тирана, что технически сравнительно несложно, революционеры обязаны разработать реалистичный план цивилизационного преобразования общества. А это поистине титаническая работа, требующая выдающихся политических талантов, настойчивости и творческого подхода. Иначе можно действительно попасть в "другую комнату", выход из которой потребует еще больших жертв.
