Задолго до того, как Анатолий Рыбаков в романе "Дети Арбата" вложил в уста Сталина слова "Нет человека — нет и проблемы", по этому принципу действовали люди в разных частях мира и в разные эпохи.
Афинский военачальник Алкивиад был непростым человеком, он часто вел себя вызывающе, нарушал все возможные афинские традиции и вообще всех раздражал. Но когда в Афинах установилась олигархическая диктатура Тридцати во главе с Критием, которую поддерживали спартанцы, то, как пишет Плутарх, "оставалась слабая надежда, что дела афинян не погибли окончательно, пока жив Алкивиад. Ибо, как раньше, будучи в изгнании, он не любил бездеятельной и спокойной жизни, так и теперь, если он будет иметь достаточно сил, он не снесет надменности лакедемонян и бесчинств Тридцати. Эти мечты народа не были невероятными, когда даже Тридцать были озабочены Алкивиадом и разведывали, что он делает и что задумывает".
В результате, по просьбе Крития спартанцы отправили убийц к Алкивиаду. Но те "не дерзнули" приблизиться к великому герою и поэтому ночью подожгли его дом. Алкивиад сумел выбежать из горевшего здания и бросился с кинжалом на убийц. "Варвары увидели его, но он заставил их разбежаться. Никто не посмел вступить с ним в рукопашный бой; став вдали, они забросали его копьями и стрелами".
Прошло много веков после того, как Алкивиад был убит трусливыми наемниками, и наступила совсем другая эпоха. В 1922 году Муссолини во главе фашистских отрядов совершил свой печально знаменитый "поход на Рим", после которого король назначил его премьер-министром.
На следующий год избирательный закон изменили так, чтобы та партия, которая получит больше всего голосов на выборах (по крайней мере, 25%), получала в парламенте 66% мест. Выборы прошли при невероятном давлении и запугивании избирателей по всей стране. Фашистская партия получила большинство в парламенте.
30 мая 1924 года знаменитый социалист и пылкий антифашист Джакомо Маттеотти выступил в палате депутатов и заявил, что "никто из итальянских избирателей не имел возможности на свободное волеизъявление". Он призвал парламент объявить выборы недействительными. Речь Маттеотти прерывалась многочисленными возмущенными воплями, один из фашистских депутатов демонстративно покинул зал заседаний. Предложение об аннулировании результатов выборов поддержали только 57 депутатов, 285 проголосовали против, 42 воздержались.
Маттеотти сказал своим товарищам: "Я произнес свою речь, теперь готовьтесь выступить на моих похоронах".
10 июня 1924 года Маттеотти утром отправился в библиотеку Палаты депутатов — он готовился к новым выступлениям. Оттуда он пешком пошел в парламент, но на набережной Тибра несколько человек затащили его в машину — элегантную Lancia Lambda. Не совсем понятно, хотели ли они его убить или похитить и начать переговоры, но Маттеотти так бурно сопротивлялся, что один из похитителей несколько раз ударил его ножом. Через несколько часов Маттеотти истек кровью и умер. Его тело нашли только в августе.
Исчезновение Маттеотти, а затем обнаружение его тела вызвали в Италии тяжелейший политический кризис. Историки до сих пор спорят, отдавал ли Муссолини непосредственно приказ убить Маттеотти, или это было сделано без его ведома, было это убийство связано прежде всего с протестом против незаконных выборов, или с тем, что Маттеотти обнаружил коррупционные связи Муссолини с американской нефтяной компанией. Но в том, что ответственность за убийство лежит на фашистах, сомнений не было.
В разных частях Италии прошли протесты, левые хотели объявить всеобщую забастовку, а антифашистские депутаты покинули парламент, создали Авентинский блок — в память о древнеримских плебеях, уходивших в знак протеста на Авентинский холм, и потребовали отставки Муссолини.
Сам Муссолини позже говорил, что в этот момент несколько решительных людей могли бы совершить переворот и лишить его власти. Но таких людей не нашлось. Всеобщей забастовки не произошло, король отказался отправлять Муссолини в отставку, а в 1926 году дуче ввел в стране чрезвычайное положение, и фашистская диктатура оформилась окончательно.
Маттеотти стал символом протеста и борьбы с фашистами. Его именем назывались подпольные отряды антифашистов, сегодня ему поставлены памятники, о нем сняты фильмы и написаны книги.
Не меньшим уважением окружено в Польше имя ксендза Ежи Попелушко, не боявшегося выступать против коммунистического правительства и поддерживавшего профсоюз "Солидарность". В 1984 году сотрудники госбезопасности остановили машину священника, жестоко избили его, бросили в багажник, и после нескольких часов избиений и издевательств, очевидно, еще живого, утопили в Висле, привязав к ногам тяжелый камень.
На похоронах Попелушки присутствовали более 250 тысяч человек. Ему тоже поставлены памятники и в Польше, и за ее пределами. А тот камень, который привязали к его ногам, стоит в одной римской церкви, как часть мемориала, посвященного современным мученикам.
Можно приводить еще много примеров политических убийств, возмущения, которое они вызвали и наступавшего рано или поздно увековечения памяти погибших. Можно вспомнить слова Маттеотти: "Они могут убить меня, но не мои идеи".
Можно процитировать стихи болгарского поэта Христо Ботева:
"Кто в грозной битве пал за свободу,
Не умирает: по нем рыдают
Земля и небо, зверь и природа,
И люди песни о нем слагают...
Днем осеняет крылом орлица,
Волк ночью кротко залижет раны:
И спутник смелого — сокол-птица —
О нем печется, как брат названый"
Все это, конечно, правильно, красиво, достойно. И все равно ощущаешь отчаяние, когда вспоминаешь: Большой Москворецкий мост, черный мешок, а в нем тело человека, который только что думал, дышал, боролся, надеялся. И никакие стихи, памятники, мемориалы не вернут ему жизнь.
Наказание всех причастных к убийству безусловно должно совершиться. Но и это не вернет Бориса Немцова к жизни. И это ужасно. Но если мы ничего не будем делать после его смерти, это будет еще ужаснее.
МАРШ НЕМЦОВА. 29 ФЕВРАЛЯ. СБОР С 13.00 НА СТРАСТНОМ БУЛЬВАРЕ
! Орфография и стилистика автора сохранены
