"Возвращение имён" 2019. И снова очередь, и снова много людей.
Да, на одной из центральных площадей Москвы. Да, свободно говорим. Но свободно — о прошлом. А то, что происходит в настоящем, откровенно шокирует. Настоящие, реальные политические дела. Люди находятся под арестом, и иногда даже просто за высказывание. И не когда-то, а сейчас. Всё больше запретов. Вот сегодня пришло известие, что Исторический музей отменил "Дилетантские чтения" о пакте Молотова — Риббентропа. И ощущение, что реакция наступает всё сильнее, не покидает.
И еще. Экспозиция "Мемориала". Документы из архивов. Сильнейшие документы, дыхание перехватывает. Но опять же, это видят люди, которые хотят это видеть. Люди, которые приходят к Соловецкому камню, которые приходят в "Мемориал". Мы и на митингах так, убеждаем друг друга. А нас и убеждать не надо. Как сделать, чтобы выйти за пределы этого порочного круга? Как сделать, чтобы экспозицию "Мемориала" увидели те, кто не приходит в "Мемориал" и к Соловецкому камню? Я не знаю..."
Александра Поливанова:
"Я всегда очень ценила Соловецкий камень в Москве. Он мне казался гениальной находкой людей в 1990 году: можно ли было придумать более точный памятник трагедии России ХХ века, которая с трудом поддается интеллектуальному, ценностному и художественному осмыслению, чем нерукотворный скорбный свидетель судеб сотен тысяч заключенных и становления системы Гулага?
* * *
А этим летом я впервые побывала на Соловках. Мы много ходили по острову и среди прочего дошли до Савватиевского скита, одной из первых тюрем с "политрежимом", куда в 1922 году перевели из других лагерей политических противников большевиков — анархистов, социал-демократов, эсеров и др. Режим в политскитах постоянно ужесточался, несмотря на то, что СЛОН и так находился на острове, сбежать с которого 8 месяцев в году не было никакой возможности из-за отсутствия навигации на Белом море. Узники ужесточению сопротивлялись, боролись за улучшение условий (протестами, голодовками и даже самосожжениями), и 19 декабря 1923 года дело дошло до столкновения заключенных с администрацией. Карательная команда оцепила лагерь с трех сторон и после приказов зайти в корпуса не стала теснить заключенных шеренгой, а открыла огонь. Многих ранило, шесть человек были убиты. В историю это событие вошло как "соловецкий расстрел 1923 года". Режим в политските никак не смягчился, все стало только хуже, но заключенным удалось самим похоронить своих друзей: они сами изготовили гробы, по свидетельству Бориса Сапира, развесили красные и черные флаги, сделали венки из еловых веток и охраняли тела погибших, потому что было "опасение, что администрация попытается отнять у коллектива трупы. Организуются непрерывные дежурства, охраняющие все входы в корпуса, мертвецкую <...> Выбрали место за проволокой и приступили к рытью братской могилы. Трудная это была работа. Почти двое суток, непрерывно сменяясь, группами долбили промерзшую землю, доставали камни, в таком изобилии покрывающие и залегающие в соловецкой почве. <...> Насыпь окружена оградой из стволов молодых белых березок и набросанных грудой камней. На насыпи, под которой находится братская могила, лежит большая серая каменная глыба. С одной стороны на ней высечены имена шести убитых. С другой — одна-единственная, но обо всем говорящая надпись: 19 ДЕКАБРЯ".
* * *
И сразу видишь в большой серой каменной глыбе на Лубянской площади не только нерукотворное свидетельство трагедии России ХХ века, но гораздо большее: свидетельство уже почти векового сопротивления террору, борьбы за собственное право на память".
"От тысячекратного повторения этого слова оно не притупляется и каждый раз словно бьет хлыстом: расстрелян", — пишет Сергей Медведев.
Егор Седов:
"Читаю о "Возвращении имен".
Акция — совершенно правильная.
Но вот что хотелось бы добавить.
На мой взгляд, нужно подчеркивать — были жертвы, а были и те, кто сопротивлялся преступному режиму.
Группа Таганцева, восставшие в лагерях, антоновцы, рабочие Новочеркасска... Много их было!
В Израиле и за его пределами есть особый день национального траура — Йом ха-Шоа, переводится как День Катастрофы.
Но полное название — вот какое: День Катастрофы и Героизма европейских евреев.
Этот день траура связан с восстанием в Варшавском гетто — совершенно безнадежным, совершенно обреченным восстанием людей Достоинства.
И с любой преступной власть оно так: есть те, кого можно называть жертвами — и, безусловно, чтить их память. А есть те, кто сопротивлялся. Возможно ли считать их просто жертвами?
Ведь было бы очень странно, если бы убитых нацистскими преступниками в Варшавском гетто реабилитировал суд — они подняли восстание против преступников!
Как мне представляется, не нужна никакая реабилитациях и тем, кто повернул оружие или участвовал в заговорах против другого преступного режима — большевистского. Как, к примеру, Гумилев или замполит Саблин. Это — именно герои.
И, разумеется, День Возвращения Имен увязывается и с нынешними политическими репрессиями. И, вспоминая прошлое, нельзя ни на минуту забывать ни о нынешних политзаключенных, ни о несправедливости и мракобесности т.н. "законодательства", ни о концлагерных условиях содержания".
Михаил Шнейдер:
"13-й год подряд в Москве проходит акция "Возвращение имён". Огромное спасибо Мемориалу за прекрасную организацию и за идею двух микрофонов. Время стояния сократилось практически в два раза.
Есть ещё одно знаменательное отличие сегодняшнего "возвращения имён". Практически каждый читающий имена жертв коммунистического режима требует освобождения политзаключённых в России 2019 года".
Сергей Смирнов:
"Они нам не впарят про эффективного менеджера, который реально "оказался сукою" (с). У нас иммунитет. Для нас он всегда — вне зависимости от правовых оснований — будет преступником, который в итоге утонул в крови загубленных людей, загнувшись в смраде своих мочи и испражнений.
Мне сегодня довелось прочитать фамилию 19-летнего мальчика, рабочего на заводе.
Говорите, для таких мальчиков октябрьский переворот устроили?.."
Кирилл Рогов:
"К сожалению, только заочно смог сегодня поучаствовать. Замечательная новация от Медузы.
34 года Пешкову Сергею Григорьевичу было.
Главное, что надо помнить, что сталинизм — это не только массовые расстрелы, сталинизм начинается задолго до них. И массовые репрессии — это в значительной мере беда и вина всей нации, которая не способна оказалась им противостоять и их остановить.
Сегодня в России вновь расширяется практика политических репрессий. На глазах растет их инфраструктура. Те люди, которые сегодня лжесудно и противозаконно сажают людей в тюрьму, попирая законность и правду, будут делать это и дальше из страха наказания и презрения. Те, кто охраняют, лжесвидетельствуют, лгут в газетах и телевизоре, превращаются в социальную базу репрессий.
Так это было устроено тогда, так это устроено и сейчас. И само это не остановится, если честные граждане это не остановят.
Свободу политическим заключенным, нет политическим репрессиям.
Пешкова Сергея Григорьевича, 34 лет, светлая память".
Тикки А. Шильен:
"Не могу быть у Камня.
Но... могу.
Вечная вам память, Владимир Максимович Пушкевич, мой ровесник..."
Александр Соловьев:
"Каждый год на акции "Возвращение имён" люди читают имена расстрелянных и брошенных в лагеря во время террора.
И каждый год поражает, что конца этому списку не видно".
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
