Я бы не освещал спор прекрасного и самоотверженного человека, правозащитника и градозащитника – дважды "экстремиста" Юрия Вадимовича Самодурова - с "Мемориалом" из-за православного мемориального кладбища (как сейчас числится) репрессированных в парке "Коммунарка" (бывшая дача наркома внудел Ягоды, переданная РПЦ от ФСБ для ритуального обустройства), если бы не интереснейший поворот этой темы.
Как известно, "мемориальцы" вывесили в "Коммунарке" списки приблизительно половины расстрелянных на этом "спецобъекте": преимущественно из числа советского истеблишмента или культурной элиты, а также из числа руководства оккупированных стран Балтии, вычищенного "до белой кости" советского монгольского руководства – всего свыше 10 тыс. жертв огульного уничтожения вместе с чекистскими палачами, попавшими под чистки.
Как известно, 20 тыс. "простецов" расстреляли и закопали на полигоне в Бутовском урочище.
Среди упомянутых палачей были и официально считающиеся в Украине организаторами геноцида, но оформление списков в общем алфавитном порядке делает возложение цветов к щитам единым почитанием всех на них поименованных.
И Юрий Вадимович с таким "валовым" подходом категорически не согласился!
Действительно, это как - поименовать арестованного по делу о "сионистском заговоре в МГБ" Абакумова среди других имен расстрелянных по делу Еврейского Антифашистского комитета (12 августа 1952 – Ночь расстрелянных поэтов), инспирированного Абакумовым.
Однако я предлагаю посмотреть на этот спор Самодурова с "Мемориалом" (с Историко-просветительским обществом, не с правозащитным центром) с точки зрения той полемики 30-летней давности, которая привела к тому, что сам Юрий Вадимович - один из основоположников "Мемориала", вышел из его состава, точнее, покинул учредительный съезд, прошедший в конце января 1989-го. (Оргкомитет действовал до этого полтора года – "…медленно запрягают…").
Суть разногласий. Юрий Самодуров видел будущий "Мемориал" как аналог некоего советского "Яд-ва-Шема" ["Память и имя" - ивр.], возможно, и с аналогом Центра Визенталя, но и с филиальной сетью, созданный и существующий на общественные взносы, но официально поддержанный Верховным Советом СССР – как знак ритуального признания советским государством своей вины за репрессии.
Эту концепцию формально поддержали высокостатусные члены Попечительского совета "Мемориала" - Сахаров и Ельцин, в том числе. Но настаивать на ней не стали.
Потому что учредительная конференция "Мемориала" была буквально обречена стать местом рождения первого массового легального всероссийского антикоммунистического (антисталинского и антибольшевистского – если совсем точно формулировать) движения – общественно-политического и правозащитного. И остановить это было невозможно!
Уже были "Народные фронты" Беларуси, Грузии, Латвии и Эстонии, "Комитет "Карабах", "Саюдис" и "Рух". А РСФСР тут позорно отставала…
Но "премудрое человечье…"
За две недели до учреждения "Мемориала" был издан Указа Президиума Верховного Совета СССР [эквивалент нынешнего президентского указа] о реабилитации жертв сталинских репрессий (период 30-40, начало 50-х), в конце которого говорилось "4. Местным Советам народных депутатов совместно с общественными организациями и органами общественной самодеятельности обеспечить оказание необходимой помощи реабилитированным в осуществлении их прав и интересов, а также в создании памятников жертвам репрессий, в содержании в надлежащем порядке мест их захоронения. С этой целью при краевых, областных, городских Советах народных депутатов, Верховных Советах союзных и автономных республик могут создаваться Комиссии из числа народных депутатов и представителей общественности".
А выборы на Съезд народных депутатов СССР (первые конкурентные) привели к созданию в РСФСР клубов и объединений избирателей, местных Народных фронтов: особенно знамениты были КИАН (Клуб избирателей АН СССР), МОИ (Московское объединение избирателей) и Ленинградский и Ярославский Народные фронты), которые и стали в своей совокупности всероссийской антикоммунистической "партией", хотя "Дем.Россия" начала оформляться лишь год спустя – сперва лишь как союз избирательных штабов и групп поддержки коалиции кандидатов-демократов на выборах на Съезд нардепов РСФСР (первый предложенный вариант названия коалиции был "Народовластие", но потом решились на эпическое "Демократическая Россия" - всё таки выборы на Российский Съезд [дело в том, что в январе 1990 года слово "Россия" прочно ассоциировалось с обществом "Память" {это как сейчас гиркинцы}, а слово "демократ" было синонимом диссидента-антикоммуниста]).
Так что в результате "Мемориал" (как Историко-просветительское общество, не как героический Правозащитный центр) - бездарно потерявший год в спорах организаторов – и стал тем, чем его хотел увидеть Юрий Самодуров. Только в 100 раз меньше по масштабу и влиянию.
Это я все долго рассказывал, потому что именно квинтэссенцией "архивного" начала в деятельности "Мемориала" и стала "Стена Памяти" в "Коммунарке" - бесстрастный перечень установленных "жертв незаконных политических репрессий" (пока выявили только 5 тыс. – половину расстрелянных): а вы уже, люди, сами разбирайтесь с исторической ролью каждого.
Так что сейчас Юрий Вадимович как бы неутомимо концептуально сражается с собой молодым.
Дело в том, что ни тогда, ни до сих пор, "мемориальцы" не увидели себя в качестве аналога польского Института Национальной памяти, общественного Киевского Музея советской оккупации (создан украинским "Мемориалом") или государственных "музеев оккупации" в Грузии и странах Балтии.
Я имею в виду инициирование массовых общественных кампаний за признание сталинского и большевистского терроров – преступлением против человечности (социальным геноцидом), наравне с этническим геноцидом в отношении репрессированных народов.
И было ведь три "окна возможностей" для этого – конец 1991, конец 1993 и 1997.
Тогда бы и не было споров о списках. Есть перечень жертв террора. А есть перечень преступников против человечности, организаторов и соучастников геноцида, ликвидированных своими коллегами.
Потому, что везде, даже в Катынском деле массовое истребление по этно-социальному критерию (принадлежность к польской элите) считается "превышением должностных полномочий, повлекшее особо тяжкие последствия".
Но ни одна влиятельная общественная или политическая сила России, даже находясь в фаворе у властей, и не пыталась добиваться юридического оформления преступного характера советского массового террора, как реализации концепции государственной политики (как это было сделано в Нюрнберге относительно гитлеровской политики).
Юрий Вадимович в 2015-м, когда обсуждалась концепция Общественного трибунала над сталинизмом (все завершилось лишь слушаниями Конгресс интеллигенции по советским вторжениям в Польшу и Финляндию в 1939, которые прошли в конце ноября 2015) призывал признать преступлением против человечности массовые расстрелы по региональным квотам (с конца июля 1937).
Но без предварительного установления общего преступного характера сталинской политики процессуально это также выглядело лишь чудовищным "превышением полномочий" со стороны партийно-чекистского руководства!
Хотя путь к этому открывает до сих пор во всем объеме неоценённая формулировка высшей в РФ юридической силы (тождественной тексту Конституции РФ): "В стране [СССР] в течение длительного времени господствовал режим неограниченной, опирающейся на насилие власти узкой группы коммунистических функционеров, объединенных в политбюро ЦК КПСС во главе с генеральным секретарем ЦК КПСС <…> Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах - зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей, в том числе в отношении депортированных народов. Так продолжалось десятилетиями". (Постановление Конституционного Суда РФ от 30 ноября 1992 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности Указов Президента РФ от 23 августа 1991 года N 79 "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР", от 25 августа 1991 года N 90 "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР" и от 6 ноября 1991 года N 169 "О деятельности КПСС и КП РСФСР", а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР").
Это означает буквально следующее: многодесятилетняя тоталитарная террористическая партийная диктатура.
Более того, в тексте проводится почти прямое уподобление репрессий против народов (депортации), уже к этому времени больше года признанных законом РСФСР геноцидом, иным видам массовых политических репрессий.
Таким образом, уже установлены и юридически зафиксированы и цель (сохранение власти), и умысел (политика), и даже правовой аналог (депортации-геноцид) советской репрессивной системы.
И осталось только требовать перевода этих выводов суда Конституционного в позицию Генпрокуратуры и суда Верховного.
Но публично требовать этого как-то не решились. Не уставая публично клеймить красный террор и сталинизм.
! Орфография и стилистика автора сохранены
