Одно из самых зловещих по последствиям явлений нашей эпохи — полное обесценение слова. Слово перестало что-либо значить и превратилось в инструмент недобросовестных манипуляций. Отсюда и "эпоха постправды". Если слово ничего не значит, то и правды не существует как таковой.
В спорах о событиях осени 1993 года наибольший протест у меня вызывает то, что очень многие (справедливости ради, отметим, что все-таки не все) из оставшихся на стороне Ельцина продолжают называть эти события "подавлением законной властью вооруженного путча". В этих терминах, в этих определениях содержится прямая ложь.
Статья 6 действовавшего тогда закона "О Президенте РСФСР" гласила:
"Полномочия Президента РСФСР не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства РСФСР, роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти".
Эта статья была воспроизведена в статье 121-6 российской Конституции. 9 декабря 1992 года VII Съезд народных депутатов постановил дополнить статью 121-6 словами: "в противном случае они (полномочия президента) прекращаются немедленно". Правда, уже через три дня Съезд постановил отложить вступление в силу этого дополнения до намеченного на весну референдума по проекту новой конституции. Но к весне проект готов не был, и открывшийся 12 марта 1993 года VIII Съезд народных депутатов отменил постановление об отсрочке. То есть дополнение вступило в силу.
Таким образом, действовавшая Конституция не только не давала президенту права на досрочный роспуск (прекращение полномочий) высшего представительного органа (как не дает такого права президенту США американская Конституция), но и прямо это президенту запрещала. И устанавливала, что в случае такой попытки президент автоматически (немедленно) утрачивает свои полномочия.
Из этих чисто медицинских фактов железобетонно следует, что не было никакого мятежа Верховного Совета. Были попытки сопротивления государственному перевороту, организованному бывшим президентом. До подписания "Указа 1400" бывшим. Потому что с момента подписания "Указа 1400" он утратил законные президентские полномочия и превратился в узурпатора.
Единственной законной властью в стране в этих условиях оставался Верховный Совет и избравший его Съезд народных депутатов. И он имел полное римское право сопротивляться узурпации всеми имевшимися у него средствами. В том числе и использовать не предусмотренные законом вооруженные формирования, составленные из "завсегдатаев горячих точек" и прочих "русских бандеровцев".
Всенародно избранному в 1848 году президентом Французской республики Луи Бонапарту тоже сильно мешал парламент. Совсем как плохому танцору. А конституция права досрочного роспуска парламента ему не предоставляла. Так он распустил парламент, невзирая на конституцию. А тех, кто попытался сопротивляться и строить баррикады, расстрелял картечью. Во всех учебниках истории содеянное Луи Бонапартом именуется государственным переворотом.
Я категорически настаиваю на том, что совершенное Ельциным осенью 1993 года называется государственным переворотом, а не законным подавлением путча. В 1991 году попытка переворота провалилась, и участники сопротивления этой попытки были признаны героями. В 1993 году переворот удался, а сопротивлявшихся ему объявили путчистами.
Я не фанатик безусловного соблюдения любых законов при любом режиме. Я признаю, что в истории бывают такие тупики, выход из которых невозможен без "перерыва в праве". Я полностью оправдываю насильственное свержение таких режимов, как, например, диктатура Сомосы в Никарагуа. Я посчитал бы исторически оправданным насильственное свержение и нынешнего режима, хотя и для меня мирная революция предпочтительнее.
Был ли исторически оправданным государственный переворот, совершенный Ельциным в 1993 году? Свои аргументы против ельцинского переворота я излагал многократно. Например — в ответе Бенедикту Сарнову, опубликованном Гранями.Ру в 2013 году. Я не изменил своей точки зрения, хотя и понимаю, что у защитников Ельцина есть своя правда. Не случайно трагизм ситуации так пронзительно выразил Юрий Шевчук, назвав свою песню о событиях 93-го "Правда на правду".
Но чтобы твою правду услышали, не надо начинать с вранья. Не надо начинать с жульнической игры понятиями. Мне отвратительны люди, оправдывающие переворот Пиночета. Но они, во всяком случае, не пытаются отрицать, что переворот был переворотом. И не называют путчистами оказавшую сопротивление перевороту личную охрану президента Альенде.
Если бы сторонники Ельцина сказали "да, мы совершили государственный переворот и считаем это исторически оправданным", с ними хотя бы можно было бы спорить об этой "исторической оправданности". Но пока они называют переворот "законным подавлением путча", все их прочие слова будут восприниматься как ложь и манипуляция. Оскорбляющая и унижающая оппонента ложь и манипуляция.
Неправда, будто не имеет значения, что как называть. Имеет. Когда мы используем те или иные слова для обозначения тех или иных понятий, этим подаем сигнал о степени честности наших намерений, о том, как мы относимся к оппоненту. Считаем ли мы его равным себе или вообще не считаем человеком. Когда тебе показывают, что не считают тебя человеком, взгляд затуманивается, а руки сами тянутся передернуть затвор.
Можно вести диалог с заклятыми врагами. С теми, с кем еще вчера воевал. С кем тебя разделяет кровь. Но диалог нельзя вести с шулерами.
