Конфликт в Русском ПЕН-центре начался не вчера. И не позавчера. И не третьего дня, когда произошло событие, о котором пойдёт далее речь. Конфликту этому недавно исполнилось четыре года.
Началось всё в приснопамятном 2014 году, когда российская общественность была поставлена перед фактом нескольких преступлений, совершённых правящим в этой стране гэбистско-воровским режимом. Крым, сбитый Боинг, Лугандония...
Отношение к этим трагическим событиям раскололо российскую интеллектуальную элиту на три неравные части: одну большую и две небольшие. Те её представители, что оказались в двух небольших, стали одна для другой врагами, поскольку отныне выступали с диаметрально противоположных позиций, отстаивая взаимоисключающие принципы и ценности. Те же, что оказались в большой, занялись тем, чем занимается во времена социально-политических кризисов всякое унылое большинство, — то есть выживанием по принципу "моя хата с краю — чума на оба ваших дома".
Ровно то же произошло и в Русском ПЕН-центре — российском отделении международной писательской правозащитной организации, призванной защищать права творческих личностей, нарушаемые властями стран с антидемократическими формами правления, в которых эти личности живут и за свои убеждения подвергаются травле и репрессиям.
Сначала в августе 2014-го тогдашний президент Русского ПЕН-центра Андрей Битов обрушился с яростными нападками на одного из вице-президентов — Людмилу Улицкую. Битов обвинил Улицкую в том, что она вместе со своими сторонниками пытается превратить возглавляемую им организацию из правозащитной в оппозиционную политическую. Затем приближенные к Битову члены начали исподволь нападать на либерально настроенную часть коллег, обвиняя их в том, что они дискредитируют основные принципы, на которых зиждется Русский ПЕН-центр, — то есть положения Хартии и Устава Международного ПЕН-клуба, коим он обязан соответствовать.
Внутренняя грызня, продолжавшаяся в течение двух лет, привела к тому, что из Русского ПЕН-центра начался — сначала медленный, затем всё более ускоряющийся — выход тех его членов, которые посчитали для себя невозможным далее пребывать в становящейся всё более затхлой атмосфере этой организации. Сначала из Русского ПЕН-центра ушла, сложив полномочия, Людмила Улицкая, затем его ряды покинули писатель Лев Тимофеев и поэт Игорь Иртеньев.
В активную фазу кризис перешёл в конце 2016 года. Тогда 79-летний Андрей Битов, который по возрасту и состоянию здоровья уже давно не мог заниматься никакой сколько-нибудь продуктивной административной и тем более творческой деятельностью, выдвинул в свои преемники 70-летнего литератора Евгения Попова. Попов, человек, в отличие от Битова, несмотря на тоже почтенный возраст, энергичный и деятельный, предложение принял и стал решительно забирать корабельный штурвал в свои руки. На состоявшемся 15 декабря 2016 года общем отчётно-перевыборном собрании Русского ПЕН-центра, проходившем с грубейшими нарушениями уставных принципов, Евгений Попов был протащен битовской клакой на пост президента, а его собственные ставленники заняли места в Исполнительном комитете — органе, осуществляющем повседневное руководство данной организацией. Оппозиционно настроенное меньшинство членов ПЕН-центра отказалось признавать сам факт избрания Попова президентом и потребовало проведения нового собрания и новой процедуры выборов, на которой Устав был бы неукоснительно соблюдён.
Ответом "пятой колонне" стали незамедлительно начавшиеся репрессии.
28 декабря 2016 года постановлением Исполкома из Русского ПЕН-центра были исключены журналист и публицист Сергей Пархоменко (навсегда) и поэт Григорий Петухов (сроком на один год); "строгое предупреждение" получила Марина Вишневецкая.
Исключение Сергея Пархоменко вызвало взрыв возмущения среди либерально настроенных членов Русского ПЕН-центра. При этом мало кто из выразивших протест сомневался в том, что изгнание из писательской организации этого человека является персональной местью новоназначенного президента.
Дело было в том, что Пархоменко, будучи человеком по натуре язвительным, злопамятным и абсолютно неполиткорректным, во время внутреннего конфликта в ПЕН-центре в выражениях, по своему обыкновению, не стеснялся. И в какой-то момент весьма остроумно сравнил рвущегося к власти литератора Попова с одним из персонажей ильфо-петровского романа "Двенадцать стульев" — дворником дома №5 в Старгороде, тем самым, что безуспешно воевал с неукротимым техническим прогрессом в лице слесаря-самоучки Полесова. В самом деле, внешние данные Евгения Анатольевича Попова вполне соответствуют романному типажу, и если обрядить его в ватные штаны, кирзовые сапоги, зипун с фартуком и картуз с козырьком, при этом дав в руки метлу, а на фартук прицепив бляху, — сходство станет совершенно поразительным. Вот этого-то сравнения литератор Попов публицисту Пархоменко и не простил, выгнав его из возглавленной им организации со следующей чеканной формулировкой:
"За отступление от непреложных принципов, заключённых в Хартии Международного ПЕН-клуба, систематическое невыполнение требований настоящего Устава, за провокационную деятельность, несовместимую с целями и задачами Русского ПЕН-центра, и высказывания, задевающие честь и достоинство личности".
После того, как данное постановление было 10 января 2017 года обнародовано, из Русского ПЕН-центра начался массовый исход. Уходили те, кто не считал для себя более возможным состоять в организации, стремительно превращающейся из правозащитной в правоистребительную.
13 января 2017 года о выходе из Русского ПЕН-центра объявил Владимир Сорокин — один из наиболее коммерчески успешных и известных в мире российских литераторов. Сорокин сопроводил своё заявление издевательским комментарием, в котором, не называя никаких имён и фамилий, утверждал: "Наш ПЕН окончательно сгнил. Теперь в нём царствуют жуки-короеды и мокрицы, а внутри — труха". Не составляло, впрочем, ни малейшего труда понять — кого имел в виду автор "Голубого сала" и "Сахарного Кремля".
В течение нескольких недель в январе-феврале 2017 года ряды ПЕН-центра покинули почти 90 человек — из примерно 450-ти, числившихся там до начала размежевания. В их числе оказались почти все беллетристы, поэты, эссеисты, чьи имена олицетворяют настоящее российской литературы.
Поповское руководство, однако, ничуть на сей счёт не переживало. Объявив приём новых членов, оно довольно быстро восстановило образовавшуюся убыль, доведя к декабрю 2017 года численность списочного состава до 437 членов. Тем, что абсолютное большинство новопринятых в Русский ПЕН-центр "литераторов" известны только сами себе и своим ближайшим родственникам, там особо не заморачивались.
В течение последних полутора лет о деятельности Русского ПЕН-центра ничего вразумительного слышно не было. Как вдруг...
* * *
21 сентября 2018 года Исполнительный комитет Русского ПЕН-центра обнародовал заявление, адресованное — как это явствует из его содержания — руководству Международного ПЕН-клуба. В этом заявлении а числе прочего утверждается, что "руководство Международного ПЕН-Клуба намеревается вопреки Хартии и Уставу Международного ПЕНа создать в Москве альтернативный ПЕН-центр, который будет действовать параллельно уже существующему". Об отношении к данному намерению авторы документа от лица всех членов Русского ПЕН-центра заявляют:
"На наш взгляд, это политическое решение о создании нового, противостоящего нам ПЕН-центра именно в Москве выглядит как попытка рейдерского захвата, направленная на уничтожение Русского ПЕН-центра и ведёт к развалу ПЕН-движения, с таким трудом налаженного в нашей стране после распада СССР".
Заодно они информируют:
"Судя по всему, в организации, назначенной быть новым ПЕН-центром, числятся в основном люди, по разным причинам покинувшие Русский ПЕН-центр и даже исключённые из него за нарушение Устава и Хартии, клевету и дезинформацию.
Хотелось бы ошибаться, но пока что эта организация <...> производит впечатление незарегистрированной оппозиционной партии, обслуживающей чьи-то "политические амбиции" и вводит в заблуждение российскую и мировую общественность",
И угрожают:
"Заявляем, что мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы не допустить незаконного внедрения ещё одного лже-ПЕН-Центра на территории РФ. В случае необходимости будем обращаться в суды, в том числе и международные".
Также имеет место и утверждение, что решение о принятии создаваемой организации в Международный ПЕН и объявлении её Московским ПЕН-центром будет свидетельствовать о том, что "Международный ПЕН-клуб вопреки своему назначению присоединяется к необъявленной войне против России".
А чтобы ни у кого ненароком не возникло неверного представления о том, какая именно война против России имеется в виду и кто её ведёт, даётся специальное пояснение:
"Однополярного мира никогда больше не будет, и его диктат должен быть прекращён как можно скорее".
Фраза — из разряда тех, про которые принято говорить, что каждый может понимать её в меру своей испорченности. Однако же — не бином Ньютона, и в контексте всего изложенного выше никаких двусмысленных трактовок делать не позволяет.
Завершается обращение призывом — совместными усилиями не допустить уничтожения Русского ПЕН-центра. При этом из содержания документа никоим образом не следует, что в случае создания в России ещё одного ПЕН-центра, альтернативного нынешнему, нынешний будет обречён на гибель. Так что трагическая экзальтированность этого призыва, схожая с панической атакой, вызывает разве что лёгкое недоумение.
* * *
Как и следовало ожидать, на следующий же день после появления этого документа начался скандал.
Многие литераторы из числа ранее состоявших в Русском ПЕН-центре, а также и часть тех, что продолжают в нём состоять, выступили с гневными заявлениями, обвиняя руководство организации в публичном доносительстве и призыве к репрессиям по отношению к неугодным.
Бывшим членам Русского ПЕН-центра выражать свои эмоции, само собой, легче, чем ныне там состоящим. Поэтому они в выражениях особо не стесняются.
Николай Подосокорский, публицист:
"Ребята почувствовали, что у них задымилась земля под ногами, и через какое-то время старую лавочку могут прикрыть в связи с её бесполезностью. Но поразительно — как им хочется сохранить за собой бренд при полном неприятии миссии и задач Международного ПЕН-клуба. Ну назвались бы ещё одним Союзом писателей — и все дела. Но нет, в ход идут угрозы доносом и ссылка на патриотизм".
Лев Тимофеев, писатель, бывший советский политзаключённый:
"По названию это — заявление, а по жанру — публичный донос, исполненный в стиле худших советских образцов. Он предъявляет зияние такой нравственной бездны, о какой я прежде и думать не умел: всё-таки казалось — бывшие единомышленники... Не будем обращать внимание на стиль. Оставим в стороне даже то, что они себя и только себя считают Россией. Но тут ведь уже и формула для приговора готова. Осталось документально оформить в соответствующих "компетентных органах".
Но и действующие члены выражаются вовсе не эзоповым языком:
Татьяна Щербина, поэтесса и публицистка:
"Потрясена заявлением, оно же донос в стиле худших советских времен, Русского ПЕН-центра. А поскольку я и несколько моих коллег и друзей из РПЦ не вышли, когда вышли "все" (в данном случае, неважно, почему, у всех свои резоны), то первым делом хочу сказать, что негоже делать такие заявления от имени всех его членов, в том числе моего".
Евгений Ермолин, журналист, редактор:
"Не потрясён, но уязвлён. Нахожу это заявление мерзким пасквилем. Никаких полномочий на это дурно пахнущее словоизвержение нынешнему руководству РПЦ, взявшему, мы помним, власть в нём самозахватом, я не давал".
Всеволод Емелин, поэт:
"К данному заявлению отношения не имею и не присоединяюсь".
И так далее.
Исполком Русского ПЕН-центра пока молчит.
* * *
Итак, возникает вполне естественный в контексте всего этого непотребства вопрос: а дальше — что? Или, конкретизируя: до каких пор руководство Международного ПЕН-клуба будет терпеть эту вакханалию, творимую одним из его отделений? Власть в котором захватила компания людей, нагло и беззастенчиво извратившая основополагающие принципы, на которых эта организация была без малого сто лет тому назад образована и с тех пор сумела заработать достойную репутацию во всём цивилизованном мире. Словом, будет ли положен этому безобразию конец. А если будет, то насколько решительно и — главное — как скоро.
В данный момент ответить на эти вопросы довольно сложно. Поскольку Международный ПЕН-клуб так устроен, что старается как можно реже вмешиваться в дела своих национальных филиалов — справедливо полагая, что у каждого из них имеется своя специфика существования, да и поговорку про то, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут, ещё никто не отменял.
Однако в данном случае истина, заключённая в этой поговорке, препятствием к вмешательству быть не может. Более того, такое вмешательство абсолютно необходимо и должно быть произведено безотлагательно. Поскольку дискредитация, которую наносит Международному ПЕН-клубу деятельность его российского отделения, возглавляемого Е. Поповым и его приспешниками, не может не вызывать обоснованной тревоги. Причём не только у рядовых её членов, но и у тех руководителей писательской правозащитной организации, для которых её Устав и Хартия являются не пустыми бумажками, полными красивых и благородных слов, а краеугольными камнями, на которых возведено её здание. Здание, в одном из чуланов которого расплодились мокрицы и жуки-короеды, стремящиеся подточить его изнутри.
