Для того чтобы понять, что сделали с подсознанием советского человека и что вновь дополнительно закрепили "путинской опричниной", нам придется рассмотреть различные варианты государственного террора или террористического ("драконовского") законодательства.
Достославный шериф Ноттингемский мог повесить за срезанный на базарной площади кошелек или за подстреленного в королевском лесу оленя. Но он не стал бы приказывать подбросить мирному простолюдину оленьи копыта или пустой кошель - чтобы получить возможность его повесить...
В "Имени розы" Умберто Эко утверждается, что богослов, потерпевший поражение в богословском диспуте, отправлялся на костер как еретик. На самом деле, достаточно было церковного покаяния или даже заявления с осуждением ошибочности взглядов - на что согласился Галилей (через 3 века лет после событий в бенедиктинской обители).
90 лет назад поборник "диалектических скачков" Деборин (позднее ставший "меньшевиствующим идеалистом", но оставшийся в живых) и "социальный эволюционист" Бухарин спокойно полемизировали.
Через 20 лет академик Марр, считавший себя ортодоксальнейшим марксистом, был внезапно объявлен "еретиком". Только потому что Сталину надо было объявить естественнонаучные закономерности выше "диамата".
В Третьем рейхе, при беспощадных преследованиях католических активистов, в голову бы не пришло объявлять кальвиниста криптокатоликом. Вызванный в гестапо в связи с доносом о неарийскости, дрожащими руками выкладывал выписки из приходской книги о крещении своих родителей и их родителей - и претензии с него снимались. Даже если местному начальнику штурмовиков приглянулась его лавочка... И за найденную в ящике для картошки газету 10-летней давности с речью Тельмана в Дахау не отправляли.
С начала 70-х годов в СССР диссиденту сесть было куда сложнее, чем сейчас: вызывали для "профилактики", угрожали, увольняли (научная работа считалась "идеологической"), предлагали выезд по израильской визе. И только самых упрямых оправляли на политзону.
Лагерь за изданные за границей книги был редкостью - слишком обожглись на процессе Синявского-Даниэля 1965-66 годов.
После этого как правило практиковали исключение из Союза писателей или Союза кинематографистов и "добровольно-принудительный" выезд, или лишение гражданства во время нахождения в творческой командировке на Западе, высылка за границу (выдворение) как наказание исчерпалось Солженицыным (слишком велик был резонанс - другие выдворения шли в рамках обмена типа Буковский-Корвалан или как разновидность политамнистии).
Сразу сажали только глубокие провинциалы или когда было нечто беспрецедентное, например, демонстрация в центре Москвы или Питера или подпольная организация. Это сейчас протраливанием соцсетей пачками вылавливают фигурантов условных сроков. Сорок лет назад Артем Лоскутов до суда прошел бы выговор по комсомольской линии, исключение из ВЛКСМ и из ВУЗа, стройбат... возможное психиатрическое освидетельствование, карьеру истопника со справкой о "бреде реформаторства". И только за публикации "антисоветских" (т.е. антимаркистских) статей в самиздате или устройство тайного философского клуба в своей бойлерной его ждала политзона или "вечная койка".
Сталинский террор и "путинская опричнина" с их массовой фабрикацией дел имеют только один системный аналог - инквизиционную охоту на ведьм, еретиков и криптоиудеев в 15-18 веках. Из аналогов, не ставших системой - всплески карательного террора при подавлении различных восстаний и апогей якобинского террора - апрель-июль 1794 года.
Как я понимаю, именно слепой (вероятностный, "пробабилистический") террор, когда жребий стать жертвой репрессий выпадает подобно розыгрышу лотерее, и никакая идеологическая ортодоксия и старательная законопослушность не могут служить защитой, и оказывает самое сильное травматическое воздействие на массовое подсознание.
Самый сложный вопрос - терапия. От страха перед инквизицией лечились "буржуазными революциями" 18-19 веков и судом присяжных, антиклерикальными кампаниями в Германии (Kulturkampf Бисмарка), во Франции (при "радикал-социалистах" кабинета Комба начала прошлого века), и в Мексике при революции 1910-20 годов. В Германии и Австрии очень помогла денацификация. В посткоммунистических странах - люстрация.
! Орфография и стилистика автора сохранены
