Исполнилось 100 лет знаменитым "Апрельским тезисам" Ленина. Главный историософ партии "ЯБЛОКО" Лев Маркович Шлосберг по сему поводу их ниспроверг.
Хотя как профессиональный историк мог отойти от стереотипов проклинания антикоммунистической среды советского времени, а, как положено, проанализировать их исторический контекст, причины взрывного роста их популярности в рядах большевиков и параллели с похожими революционными платформами.
Ничего этого сделано не было, и качество текста такое, что на школьном экзамене или в провинциальном педвузе это еще могло бы прокатить, то на выпускных университетских - вряд ли.
Это как профессор Персиков строго спрашивал на экзаменах у комсомольцев отличие класса пресмыкающихся от класса голых гадов и беспощадно их срезал.
Поскольку Ленин давно уже превращен в большевистского тутанхамона, то настала пора отдать дань справедливости этому его памфлету.
Поэтому, будучи ярым и последовательным антикоммунистом с отрочества, я хочу выступить против школярской критики оных тезисов (вошедших в советскую историографию как "Записки постороннего", далее ЗП), и попытаться понять и объяснить логику Ленина как обоснованную реалиями того времени.
Итак, приступим, помолясь... Прежде всего, ЗП, в отличие от утверждений Шлосберга, совершенно не выражали всю доктрину большевизма, точно также как "Толкование сновидений" Зигмунда Фройда не выражает доктрины фрейдизма. ЗП - это алгоритм разрушения существующего на тот момент в стране олигархическо-сословного строя.
Дело в том, что Ленин, приехав в Петербург, вовсе не стремился ни к укреплению либерализма, ни демократическим реформам, ни к вписыванию в пришедший к власти левоцентристский истеблишмент. Например, этот истеблишмент был в его глазах главным виновником втягивания страны в мировую (тогда - Великую) войну и нес ответственность за ее - совершенно бессмысленное уже для России - продолжение.
Когда Ленин приехал в "пломбированном вагоне", он застал стремление большевистской верхушки слиться с умеренными социалистами, а тех - с либеральным земством и прогрессивными промышленниками. Но у Ленина не было задачи продолжать столыпинский курс иными методами. Он хотел реализовать антирыночную утопию Маркса.
По степени радикализма его апрельская программа не сильно отличалась от якобинской 1794 года (только без гильотины). Однако никто не может сказать, что Робеспьер и Сен-Жюст "уничтожили общество и государство" - в чем обвинил Ленина Шлосберг.
Ленин начал уничтожение цивилизационной матрицы "петербургского периода" и превратил православную империю в мессианскую державу, в некий псевдохалифат. Подобно тому, как Восточная Римская империя стала греко-православной Византией, а почти вся Византия - Халифатом. Ленин сделал ровно то же самое, что за два века до него сделал Пётр I - заменил цивилизационную модель России.
Число дворян и интеллектуалов, бежавших от большевизма, не превышало числа евреев и участников диссидентских религиозных движений и церквей, выдавленных из империи самодержавием.
По поводу ленинской идеи национализировать банки, ужаснувшей Шлосберга. Для ситуации вековой давности она не воспринималась так шокирующе. Тут надо понимать, что национализация частной земли (неизбежная и по эсеровской, и по кадетской программам) влекло за собой внутренний дефолт - очень многие кредиты были выданы под залог земли. Те же самые последствия влекла за собой национализация предприятий и коммерческого жилого фонда. Поэтому центральному банку все равно пришлось бы докапитализировать частные банки. Как сейчас инъекцией, эквивалентной сумме в миллиард евро, правительство спасает банк РПЦ "Пересвет".
Точно также естественно, что создавая программой "черного передела" огромный класс мелких сельских хозяев, Ленин считал необходимым получить на селе политического агента большевизма в виде сепаратных советов бедноты.
В ЗП не было ни требований создания чрезвычайной юстиции и политической полиции (ВЧК по своим задачам была бенкендорфовской жандермерией, лишь вместо сибирской ссылки и каторги - расстрел). В ЗП не было требований цензуры и запрета небольшевистских партий, отмены многопартийных выборов. В ЗП не было призывов к партийному руководству наукой, культурой и образованием. Ничего из того, что связывается с коммунистической тоталитарной диктатурой.
В сталинское и послесталинское время левую партию, идущую с такой программой, заклеймили бы как половинчатую, "реформистскую" (это было самое страшное ругательство), ревизионистскую.
Собственно, в чем был главный мессидж ЗП? Ленин хотел предотвратить превращение режима временного правительства кн. Львова в "самодержавие без самодержца". Точно также, как сейчас главный кошмар отечественной оппозиции - появление в результате протестов "путинизма без Путина".
Ленин был убежден, что истеблишмент не допустит мирного перехода власти даже к умеренным социалистам. И корниловское выступление это показало.
Точно также все нормальные демократы 26 лет назад понимали, что КПСС и КГБ не отдадут власть, даже формально проиграв выборы, и готовились к разным вариантам путчизма.
Ленин хотел ломать систему, а не встраиваться в нее полезной запчастью. Он видел, как интеграция социал-демократии Запада в политический класс потребовала от нее и поддержки многолетней кровопролитнейшей войны, и колониальной системы, и рыночных отношений. Он этого не хотел.
И поддержка его ЗП росла, как только стало ясно, что новая власть четко артикулирует: помитинговали - и хватит! Солдаты - в окопы, дышать ипритом. Рабочие - к станку. Мужики, точнее, уже мужИчки - в поле, пахать на буренке...
В принципе это была программа последовательной, но дозированной архаизации, исходящая из нехватки ресурсов для поддержания цивилизационного уровня заданной предыдущим столетием сложности.
Словом, мне очень жаль, что отличный публицист и профессиональный историк Лев Шлосберг использовал роскошный "датский" повод не для рассматривания параллелей той социально-политической реальности (одно "рифмование" Керенский-Навальный - само по себе богатейшее) и нынешней, а для лобовой публицистики - в духе эмигрантских "Граней" или "Континента" где-то в 1971 году, или "Огонька" и "Известий" в 1991 году.
! Орфография и стилистика автора сохранены
