"Никто не даст нам избавленья:
Ни бог, ни царь и не герой."
"Интернационал",
перевод с фр. В. Граевского и К. Майского
"Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда"
А. С. Пушкин, "Евгений Онегин"
Милый мой Вован!
Давай заканчивать за личности, давай?
Да, знаю: тема интересная, что да – то да. Волнующая даже. И возбуждающая.
Но и волнениям, и возбуждениям когда-нибудь приходит конец. И лучше раньше, чем позже, так? Или я обратно права?
После всего того, что мы с тобой определили по теме, для меня невыясненным остаются два вопроса:
Почему так выходит, что из кровавой лужи, называемой историей государства российского, за какую протухшую конечность не потянешь – выползет на свет божий очередной какой-нибудь упырь: если не Суворов, то Столыпин, если не Меньшиков, то Жуков?
И почему в России для того, чтобы стать "героем", "лидером", "личностью" и т.д. сперва нужно добиться власти? Почему во всем свободном мире – прямо наоборот?
Давай оставим сейчас в стороне древнюю историю: все ее "личности" – от Рюриковичей и до последних Романовых – генеалогически были приговорены к "лидерству". Следовательно, не их вина, что не самые светлые или попросту хоть немного образованные из них вынуждены были годами вершить политику империи, т.е. воевать, лгать, истреблять народы и подставлять разные места уцелевшим для лобызания. Из невиновности первых неминуемо вытекала и невиновность вторых: если вурдалаков и чекатил на троне навязал народам бог, то и у них, сирых, альтернативы в проявлении любви не было – лизали что было. Но вот после набившего оскомину 1917-го ситуация изменилась в корне. Ситуация изменилась, тенденция осталась. Стоило Идолу Картавому захватить власть и начать стрелять всех, у кого на руках мозолей не было, как он тут же стал "философом", "полит-экономом", "державо-строителем", а некоторые, далекие от крови и пыточных подвалов, так даже "мечтателя" в нем рассмотрели. Да, он извел горы бумаги, но всякий, кто взял на себя труд прочесть хоть несколько строчек, понимает: перед ним человек образования нано-поверхностного, кругозора узкого и фантазий пришибленных. Его выделяло из окружения лишь феноменальная нахрапистость и то, что он хоть что-то читал. Противники по партии и вне ее были и того менее образованными. Ему повезло, и сифилис таки доконал его еще до того, как соратники разобрались, с кем дело имеют. А вот соратникам пришлось хуже и все ничтожество "лидеров" и "вождей" вылезло наружу при соприкосновении с действительностью. Операцию "Разоблачение" провел блестяще небезызвестный тов. Сталин – верный ленинец и первый друг железнодорожников.
Тов. Сталин И.В. очень характерная личность. О нем много и разносторонне писал один из немногих избежавших расстрельного подвала и сподобившийся чести стать жертвой лично ему посвященной операции НКВД, – такая же, впрочем, серость, как и его палачи – Троцкий. Поэтому мы с тобой, Вова, долго на тов. Сталине останавливаться не будем, лишь обрисуем то, что нам понадобится по теме вечера.
Итак, сын алкоголика-сапожника. Папа бил его смертным боем, бил всем, что под руку попадало, так бил, что мама однажды предупредила: "Когда-нибудь Иосиф убьет тебя!" Но смертоубийства не случилось и Йося, промучившись кое-как в начальной школе, подался в семинарию – подальше от папиной педагогики. Семинария во все времена была рассадником мудрости и фестивалем свободомыслия. Уровень преподаваемых там знаний состоял из арифметики в картинках, начал русской грамматики и азов чистописания. Остальное время посвящали священному писанию и житиям "святых". Отрихтованные сапожными колодками мозги Йоси оказались неготовыми к столкновению с этой глыбой знаний и бедняга затосковал. Сейчас невозможно уже восстановить досконально, что именно было в начале – уголовная курица и "марксистское" яйцо, заполнившие пустоты в рыжей голове подростка. Да суть ли в секвенции? Главное, что и то и другое были просты и понятны ему.
В партии большевиков Йосю дальше сеней не пускали. Причем не пускали до самого конца. Этот круг террористов-теоретиков, пламенных болтунов и графоманов признавал его практический талант организатора экспроприаций, но в свой круг не допускал: мараться живой кровью "вожди" не желали. Лишь на похоронах "великого" картавого "марксиста" ему удалось, наконец, подставить хилое плечо под гроб вождя. Но, даже не смотря на то, что он так удачно подсуетился на том праздничном мероприятии, его продолжали держать за то, чем он и был на самом деле: запуганной серостью с уголовным прошлым. Чудо преображения произошло в тот момент, когда в единственной руке сухорукого оказалась вся власть; когда покатились первые головы "верных ленинцев"; когда реки крови полились страной. В этот момент и ни секундой раньше, все вдруг увидели, что пред ними – гений. Вождь. Лидер и Личность. Почему так, Вова? Почему любовь народа русского легче всего сыскать, вздернув народ этот на дыбу? Вопрос, разумеется, глубоко риторический.
История рабской империи, начало которой я веду от Александра "невского", – прямая линия. И 17-й год прошлого века никакое не исключение. Следовательно, и смена лидеров такая же прямая линия, обусловленная исключительно исконными, глубинными потребностями империи. А отсюда мы приходим к неизбежному логическому выводу, что нынешнее убожество – полуобразованный, плешивый карлик – достойный продолжатель этой линии. Согласен? По глазам вижу – не совсем согласен. Ну, ладно, спорить не буду – разрешаю каждому взять из фразы то, что по душе. Потому что сути это не изменит, прямую российской истории не скурвит[1] и вековой национальной традиции не нарушит. Принимая во внимание очевидное положение о том, что государство – это прежде всего народ, приходим мы с тобой к избитому выводу: каждый народ достоин своего лидера. И вечная российская карусель кровосов не что иное, как выражение национальной потребности. Не важно при этом хвалит ли народ своего палача вслух, любит ли взасос или лижет властные седалища молча – способов выражения чувств – огромное множество. А конец – один. И Моль Бледная, заведшаяся в перьях двухголовой курицы – закономерный итог многовекового народного терпения.
***
Жил да был себе тихо стукачок. Звезд с неба не хватал, талантами не выделялся и пределом заоблачных мечтаний его была пенсия подполковника. Но русский бог проснулся как-то не в настроении, встал – назло! – не на ту ногу, и карта легла иначе, и поставили стукачка присматривать за наукой в университете. Оттуда попал он на денежное место в горсовет. Здесь стукачок наш так развернулся – опять-таки не в силу каких-то особенных уголовно-экономических талантов или открытий, нет – чисто бюрократически: подпись его дорогого стоила, – так развернулся, что начальство решило ввести его в операцию "Наследник". И вот, Вова, тут-то и случилось великое русское чудо: этот самый серенький стукачок очутился на самом верху. На самом-самом верху. И на следующий день стал "гением", "посланным богом" и вообще черт знает чем! И ничего-то особенного он не совершил: ни реформ экономических, ни законов демократических, ни свобод либеральных народу не дал, державу по пути прогресса не двинул. Он, как и все до него, показал, что жизнь человеческая для него нечто ценой в копейку медную – плюнуть и растереть; что жизни эти можно взрывать, топить, травить газами, жечь в школах; десятками тысяч их можно затыкать любые геополитические дыры. Ничего кроме восторгов из жизней этих все равно не выбьешь...
Меня ведь что поражает во всей российско-советско-российской истории: ни у кого и никогда не возникло ни тени сомнения, ни дуновения вопроса:
– Как же это так, жил себе человечек до срока и ни умом ни фантазией не выделялся. Тянул лямку, получал зарплату... Жена родная, как водится, покачивала головой и кляла злую долю женскую: вон у всех мужики как мужики, а этот... Как мог "этот" вдруг, за одну ночь гением стать? Что такого совершил он?
Я думаю, Вова, все с "Курска" началось, когда он на дачке два дня ел-пил-загорал и ждал, пока моряки стучать перестанут. И тут понял народ, что все они на одной подводной лодке, большой такой, под названием "Россия", и деваться им некуда, и рассчитывать не на что... И права Ксения Кириллова: "Эта власть держалась больше на иррациональном страхе, чем на конкретной идее"[2]. Но права лишь отчасти: "эту" власть ни в коем случае не следует ограничивать сегодняшней. На "иррациональном страхе" держится вся российская власть, во все эпохи, с того самого дня, как начался грабеж и уничтожение соседей. На страхе потерять наворованное. Потерять империю. Этот общероссийский страх въелся в кости и роднит власть и народ. Этот страх заставляет народ молча или с песнями и восторгами отправляться на очередную геополитическую бойню, закрывать глаза на коррупцию и откровенный бандитизм, восторгаться любым ничтожеством, которое обещает империю сохранить. Ценой какой крови – не важно.
Вот и вся разгадка "личностей" и их роли в российской истории.
Вот и объяснение тех 86%, о которые ломают копья демократические оппозиционеры.
И грустно в ней то, что Моль Бледную сменит некая очередная "яркая личность", и история продолжит свой бег по кругу...
Спокойной ночи.
P.S. А старик Риббентропыч все-таки хорош, сукин сын! "Безумно, – говорит, – талантлив Жириновский..." То есть, умри кто хочешь, а тоньше не похвалишь! Два всего слова – а ведь – диагноз! Ох, хорошо сказал! И ты его похвали при случае. Заслужил.
[1] "Курва" – слово литературное и значит ни что иное, как "кривая", ср. напр. нем. "Kurve" или англ. "curve" – проис. от лат. "Curvus" – гнуть, скривлять.
[2] "Его звали Путин", Ксения Кириллова, "Радио Свобода", 14.06.16
