Мысленный эксперимент. Стресс-анализ. Вседозволенность для первого лица государства. Есть она или нет?
Что будет, если завтра, проснувшись в мартовской Москве, Вы услышите, сначала с изумлением, а потом с недоумением, что первое лицо приступило к процессу воссоздания монархии в России, пусть конституционной, но возвращаясь к традиционным ценностям и историческим корням? И в Думу вносится закон, и начинаются переговоры с императорской фамилией о престолонаследстве?
О, это будет бенц!
Сотни политологов войдут в пространство рассуждений. Общественность сойдет с ума – то ли исконность-посконность, то ли Швеция. Стратегия-2020 будет основана на восстановлении связей с монархиями Европы. У первого десятка Лиц найдется баронетство, а то и княжество. Журналисты погрузятся в споры, кто – наследник, и отдадут ли ему Зимний дворец. Шоу первого канала "Преимущества монархии". Какие? Преемственность, стабильность, не временщики, связь с Германией и красота. У пловчих, актрис и балерин возникнут шансы стать царицами. Либералы сошлются на Лондон, Гаагу и Стокгольм и пойдут спать. Из уст патриархии потечет мед. Из запыленных, помеченных пауками углов запахнет реституцией.
А что мы? Мы трепыхнемся, как заяц, схваченный за уши, и успокоимся в сети. И жизнь снова потечет в своих спокойных берегах, когда можно не думать о том, что будет следующей осенью.
А народ? Он это съест, как нечто, не имеющее к нему отношение, но ведущее к гордости и древности, когда флаги были выше, а грудь тверже.
К чему этот мысленный эксперимент о вседозволенности?
Он говорит о том, что все наши споры, наши книги, наши труды кого-то растолкать имеют бессмысленную природу, если они не влияют на ту картину мира, которую держит в голове первое лицо в государстве.
Пока в России все накормлены, реформы сводятся только к одному человеку. Что бы вы ни делали, как бы ни расширяли поле влияния, чтобы вы ни писали и какие бы чудесные экономические идеи ни пытались проводить в жизнь, на самом деле это схватка за одного человека, вокруг которого держат сталинградскую оборону. И неизвестно, готов ли он сам эти идеи разделить.
Это придает любым общественным деятелям и их деяниям оттенок бессмысленности. Или, точнее сказать, растраты времени жизни, как это было сто лет назад у человека со вкуснейшим именем – Максима Максимовича Ковалевского (пост от 23 февраля).
Какой он был видный общественный деятель! И как всё это было напрасно!
А если еще порассуждать?
При такой жестокой сверхцентрализации жизни ее все равно не повернуть. Можно дудеть в дудки, грозиться, выпускать свой и общественный пар, пытаться просвещать, объяснять, что происходит, но в целом жизнь – не повернуть.
Она имеет свою логику, идет своим чередом, и любая ситуация – кризисная модель экономики и общества в России – должна сама дойти до своего логического конца, чтобы иметь возможность найти новую точку выбора.
Очень велик риск человеческих ошибок. "Операционный риск", как его называют в финансах.
Влиять на всё это, просочиться через бастионы, через эту трясину – политики, интересов, предубеждений, замысловатых идей, ошибок - достучаться до институтов и людей, убедить их в их же пользе и дойти до какой-то невидимой точки поворота - нет никакой возможности.
Что еще?
За этим – обязательная стагнация не только экономики, но и идей, идеологии, экономических школ. Пока все накормлены в России и пока влиять невозможно – ни по каким каналам, - они становятся бессмысленны.
Кто-то мог достучаться до абсолютной власти в 1900-е - 1910-е годы?
Всей этой профессурой, думской и политической швалью пренебрегали.
А она писала книги.
Они передо мной сейчас на столе.
Мои вечные соседи, мои уроки, страстные, любящие свою страну.
Что делать?
Писать другие книги.
! Орфография и стилистика автора сохранены
