Помимо того, что Путин — закомплексованный кагэбэшник, над ним давно висит проблема всех нечистых на руку автократов (а бывают ли чистые?): проблема выхода в тираж. О том, насколько ему трудно (а скорее, невозможно) решиться на слезное прощание с властью, подскажет параллель с правителем, куда как более крупным (куда, кажется, крупней), переживавшим, однако, схожие неурядицы.
Я о Гае Юлии Цезаре, весь путь которого от прославленного консула и полководца до диктатора и императора, уничтожившего республиканские традиции, укладывается в те же два шага, что и у коротышки Пу. Перейти Рубикон и поднять оружие на законные власти республики Цезаря заставила, прежде всего, проблема с неприкосновенностью. Так как у него кончался срок полномочий, он подпадал под действие закона о магистратурах (по-нашему, о коррупции).
По этому закону Цезарь не мог избираться на выборную должность без личного присутствия в Риме, а значит, не мог продлить свою неприкасаемость. Более того, новый закон, принятый под давлением оппонентов Цезаря, имел, как ни удивительно, обратную силу, и по нему за взятки, подкуп избирателей и должностных лиц могли судить и за деяния в далеком прошлом. А Цезарь был чемпион по взяткам. Он азартнее других продвигался вверх по карьерной лестнице с помощью подкупа, огромных подношений и прочих финансовых и не только преступлений. Весь торг Цезаря с сенатом и Помпеем состоял только в одном: в возможности вернуться после победоносной галльской войны и не попасть под суд как коррупционер. Он требовал гарантий, ему гарантий не дали.
Вся последующая история с гражданскими войнами, унижением сената и уничтожением политических противников, кончившаяся похоронами республики, изменением общественного строя и насильственной смертью героя, это результат борьбы за неприкосновенность, которой с ним не поделились. В ответ Цезарь уничтожил политическую систему, чтобы его никто не мог ни в чем обвинить.
Это сделал человек, не лишенный обаяния и разнообразных талантов, не чуждый идей милосердия и благородства; на что можно рассчитывать в случае крошки Цахеса, не нужно, думаю, говорить. Свету ли провалиться, или мне чаю не пить? Это не вопрос, а ответ.
