В России общим стало мнение о том, что президент США Обама является врагом России и желает причинить ей как можно больше вреда. Так считают и мои бывшие одноклассники-пролетарии из глубинки, и уважаемые московские политологи. Особенно эти разговоры усилились после начала украинского конфликта, который объясняется исключительно кознями нынешнего американского лидера.
И хотя Обама попал в список врагов России просто в силу занимаемой должности (если не ошибаюсь, это звание присваивалось практически всякому президенту США, начиная с Трумэна), мне все-таки кажется необходимым "заступиться" за него.
Для начала следует отметить, что Обама является плоть от плоти американского левого академического истэблишмента (в Америке его почему-то называют либеральным, хотя во всем остальном мире сторонники этого образа мыслей называются социалистами), который монополизировал большинство американских университетов и ведущих СМИ. Помимо традиционного для социалистов предсказания скорейшего, неминуемого и окончательного краха капитализма, они ведут борьбу и на многих других идеологических фронтах.
Один из них — война с европоцентризмом. Для Барака Хуссейна Обамы, сына кенийца, пасынка индонезийца и выпускника двух престижных американских университетов, было бы более чем естественно, оказавшись на посту президента США, сделать борьбу с европоцентризмом частью государственной политики.
Дело в том, что довольно долго она не распространялась на внешнюю политику США, которая после окончания Второй мировой войны была сосредоточена именно на Европе — эпицентре глобального противостояния двух диаметрально противоположных социально-политических систем, венцом одной из них был СССР, а другой — США. Поэтому значительная часть (если не бОльшая половина) будущих американских дипломатов и экспертов по внешней политике изучали в колледже историю, культуру и язык основного противника. Те, кто занимался "глубоким погружением" в культуру и язык другой страны, знают, что рано или поздно это перерастает в любовь к объекту изучения, которая не умирает никогда. Отчасти поэтому, уже после развала Советского Союза, угрожавшего выживанию США, и резкого снижения геополитического веса России, она по инерции оставалась одним из центров внимания внешней политики США. Объяснялось это отчасти тем, что ведущие американские дипломаты — Строб Тэлбот, Мадлен Олбрайт, Кондолиза Райс и многие другие — посвятили часть своей жизни изучению языка, литературы, истории и культуры России.
Этой традиции был положен конец в 2009 г., когда на волне больших ожиданий власти в Америке пришел новый президент.
Сначала все шло как по писаному. Речь Обамы "Новое начало", произнесенная в самом престижном мусульманском университете мира Аль-Азхар, должна была символизировать начало новой эры в отношениях США с исламским миром и разрывом с традицией, восходящей своими корнями к Крестовым походам. Позднее был провозглашен курс, получивший название "Переориентация на Азию". Он, конечно же, был обусловлен не только идеологическими установками нового президента, но и очевидными реалиями XXI века: внутри географическом треугольника, сторонами которого являются Япония, Пакистан и Индонезия, проживает больше народу, чем на всей остальной территории планеты, там же находятся мировые экономические державы номер 2, 3 и 4. Между тем демографические, социальные и политические процессы в Европе (включая и Россию) пока предвещают лишь снижение роли этого региона в мировых делах.
Правда, в первый год правления Обамы все-таки имели место попытки уделить России некое внимание, о которых сейчас трудно вспоминать без улыбки: нелепая красная кнопка с надписью "Peregruzka" Хиллари Клинтон, кормление Медведева гамбургерами в виргинской закусочной и "традиционный русский завтрак" с копченой белугой, черной икрой и балалаечниками на даче у премьер-министра Путина.
Впрочем, на короткий момент Россия приобрела для Обамы большую важность, когда он пытался подогнать подписание договора СНВ-3 максимально близко к дате вручения ему Нобелевской премии мира, чтобы хоть как-то оправдать эту ничем не заслуженную им награду. Участники переговоров работали без выходных, однако российская сторона заартачилась, пытаясь выбить из американцев неоправданные уступки, и договор был подписан на целых полгода позже.
Дальше случилось нечто такое, что отодвинуло Россию далеко на задний план: как по мановению волшебной палочки, через полтора года после каирской речи Обамы началась "Арабская весна". Было очень трудно удержаться от соблазна увидеть причинно-следственную связь между первым и вторым. Казалось, что магическая сила его слов стала изменять мир к лучшему. Это впечатление было подкреплено гибелью Усамы бен Ладена, символизировавшей закат Аль-Каиды.
Внешнеполитическая машина США стала работать на закрепление этого успеха и его дальнейшее развитие. США однозначно встали на сторону повстанцев в Ливии и Сирии, а также участников антиправительственных протестов в Тунисе и Египте. Всякие попытки намекнуть на то, что отнюдь не все повстанцы и протестующие "белые и пушистые", пресекались в корне.
Горькое похмелье наступило 11 сентября 2012 г., когда ливийские повстанцы, свергнувшие диктатора Каддафи с помощью США и других стран НАТО, убили американского посла и защищавших его морских пехотинцев. Грубая ложь, с помощью которой высокопоставленные сотрудники администрации Обамы попытались скрыть истинные причины трагедии, лишь усугубили ситуацию. Дальше — хуже: в Египте на смену проамериканскому президенту Мубараку к власти пришли мракобесы "Братья-мусульмане", которые, в свою очередь, были свергнуты в результате военного переворота; в Йемене и Ливии разразилась гражданская война всех против всех, а в Сирии и Ираке откуда ни возьмись появилось ИГИЛ. Обама, которому очень удобно было считать, что со смертью бен Ладена наступил конец войны с исламскими радикалами, долго и упорно не желал признавать масштабы угрозы со стороны ИГИЛ и презрительно охарактеризовал эту организацию как "запасной состав школьной команды". Между тем воины Исламского халифата сумели не только подмять под себя повстанцев в Сирии, на которых в Вашингтоне возлагалось столько надежд, но и наголову разбили обученную и экипированную американцами иракскую армию, а также быстро распространили свое присутствие в Ливии, Афганистане и других мусульманских странах.
Я пересказываю эти общеизвестные факты лишь для того, чтобы подчеркнуть, что ни времени, ни желания беспокоиться по поводу России у нынешней администрации не было. О ней вспоминали лишь постольку-поскольку, в контексте событий на главном фронте: в связи с ее поддержкой режимов Асада в Сирии и Каддафи в Ливии. Антипутинские инициативы исходили в основном от республиканской оппозиции, которой, несмотря на отчаянное сопротивление Госдепа, удалось провести "Закон Магнитского".
Путинское вторжение в Крым и Донбасс было воспринято в Вашингтоне как гром среди ясного неба. Один бывший высокопоставленный чиновник, отражая точку зрения американского руководства, поведал, что "поначалу мы надеялись, что весь этот кризис с Украиной рассосется сам собой". Однако чуда не случилось, и Украина, как и многие другие страны и регионы в далеком от вашингтонских страстей мире, стала инструментом межпартийных разборок между республиканской оппозицией и стоящими у власти демократами. Республиканцы требовали предоставить Украине оружие для защиты от России, демократы же, возглавляемые Обамой, упорно отвергали это требование, а его администрация советовала украинскому руководству не сопротивляться Путину и не защищать Крым. И делалось это вовсе не потому, что Обама не любит Украину (полагаю, что до кризиса 2014 г. он имел лишь весьма общие представления об этой стране) или испытывает особые симпатии к Путину: просто весь этот регион не представляет ценности в той схеме мира, которую он для себя выстроил.
Между тем подходит восьмой, последний год правления президента, с которым леволиберальное общество связывало столько надежд.
Обама оказался на поверку весьма самонадеянным человеком, не склонным вдаваться в повседневные детали.
Под стать ему была команда, которую он привел к власти. Все, что ему удалось достичь за годы своего правления, — это весьма противоречивая реформа системы здравоохранения, прозванная Obamacare, и вызывающий не меньшие противоречия ядерный договор с Ираном, которым Обама, в частности, обязан Путину.
Семь лет внешней политики президента Обамы могут быть резюмированы следующим образом:
он все поставил на ближневосточную/исламскую карту и проиграл вчистую.
Играть параллельно на другом тотализаторе Обама был просто не в состоянии. Его можно обвинить во многом, но отнюдь не в нынешних бедах России.
