27 апреля 2015 года, в то время как через белорусско-польскую границу с портретом Сталина и красным флагом пытались прорваться российские "Ночные волки", в Москве состоялась представительная дискуссия – "Пути формирования исторического диалога между Германией, Польшей и Россией в ХХ и ХХI веке". Докладчиками выступили: Катажина Пэлчинска-Налэнч – Посол Польши в РФ, Рюдигер фон Фрич – Посол Германии в РФ, Михаил Швыдкой – Советник Президента РФ по вопросам международного гуманитарного сотрудничества, Казимеж Вуйчицкий – директор Европейской Академии Кшижови, Алексей Миллер – профессор Европейского Университета в Санкт-Петербурге. Ведущим дискуссии был профессор Московского РГГУ и Люблинского Университета – Алексей Васильев. Не буду пересказывать всё, что было сказано, частично текст дискуссии можно найти на сайте радиостанции "Свобода", но поделиться своими мыслями об этой актуальной проблеме хочу.
Примирение – очень сложный процесс даже тогда, когда дело касается двух человек. Что уж говорить о народах, странах, переживших в течение всего одного века две мировые войны, в которых погибло военных и мирных жителей так много, что даже теоретический подсчёт незакончен до сих пор. Как пришли к примирению ещё совсем недавно, казалось непримиримые враги: французы и немцы, немцы и поляки. Есть ли шанс у россиян пройти этой дорогой?
Сегодня, в преддверии беспрецедентного, помпезного празднования в РФ 9 мая и при этом всё возрастающей разобщённости с близкими и далёкими соседями, проявившейся и в том, что согласившихся праздновать этот памятный день в Москве, практически нет, уверен, абсолютно уместно поразмышлять на эту тему. Начну с того, что я убеждён что 8 или 9 мая, в конце концов – это не столь принципиально. Для всех, кто дожил до этого дня – он был праздником. Праздником победы жизни над смертью. Именно не политической победой одной идеологии над другой, а победой тех, кто сумел победить смерть и остаться живым. Безусловно, также, это был день памяти обо всех, кто пал в этой, тогда казалось немыслимой к повторению, мясорубке Второй мировой войны. Ужас взаимного уничтожения, последняя черта, к которой, казалось, подошло человечество, виделся настолько отчётливо, что перспектива будущей войны казалась совершенно невозможной. Раны войны, разрушения, потеря огромного процента трудоспособного населения, особенно среди мужчин – всё это ставило перед народами, странами, политиками вопрос необходимости нахождения способов преодоления вражды естественной для военного времени.
Первыми, кто протянули друг другу руки, были лидеры Франции и Западной Германии – Шарль Де Голль и Конрад Аденауэр. Одну из самых веками кровавых земель Эльзас по-немецки, или Альзас по-французски – Лотарингию, сделанный ими тогда первый шаг примирения и взаимопрощения постепенно превратил в прекрасную, процветающую область обеих стран. Логичным продолжением этого стало то, что в объединённой Европе – Страсбург, самый крупный город региона, стал одной из столиц. Местом, где работают Парламент, Комиссии, Суд и многие другие руководящие сегодня Европой институты. Городом и землёй мира.
Сложней шло примирение между Германией и Польшей. Конечно, в рамках СЭВ и Варшавского договора существовала видимость нормальных отношений между ПНР и ГДР, но и в повседневной жизни и даже в ряде политических ситуаций память вражды минувших войн и веков оставалась живой. Это не сглаживалось даже тем, что де-юре ГДР, в отличие от ФРГ, не являлась преемницей бывшего германского государства – Третьего Рейха, и не признавало свою ответственность за совершённое в период с 1933 по 1945 года. Ещё сильнее, казалось непримиримее, напряжённей были отношения между ПНР и ФРГ. Варшавское восстание, принудительное выселение силезских немцев, многочисленные гетто – преодолеть всё это, даже не вспоминая долгий период раздела Речи Посполитой, в котором Германия активно участвовала, выглядело вечно непреодолимой преградой на пути к примирению. И всё-таки нашлись в обеих странах, у обоих народов те, кто взяли на себя, казалось невыполнимую миссию. Польские и немецкие епископы обменялись письмами с важнейшим и сложнейшим предложением "Прошу прощения и прощаю".
В 1970 году федеральный канцлер Вилли Брандт во время официального визита в Варшаву стал на колени перед памятником героям Варшавского гетто. Тогда это было сенсацией, во многом изменившей отношения между двумя странами и народами.
С тех пор, приезжая в Польшу, любой федеральный канцлер или президент Германии повторяет в том или ином месте этот добровольный жест примирения.
Совершала его и Ангела Меркель, родившаяся в 1954 году, т.е. через девять лет после окончания войны. Следуя этому примеру, Президент Польши в 2005-2010 годах Лех Качиньский, родившийся в 1949 году, принёс слова покаяния чехам за отторгнутые у Чехословакии в 1938 году территории. Хороший пример стал нормой политической жизни мира. Примирение без обоюдного покаяния невозможно.
Почему страны и народы, которые в течение веков разделяли противоречия, нашли дорогу к обоюдному прощению и покаянию? Только потому, что ужаснулись количеству жертв мировых войн? Возможно да, хотя назвать малокровными страницы былой истории тоже вряд ли возможно.
В связи с техническим прогрессом, которые привёл к возрастанию во много раз количества непрямых жертв войны, т.е. мирного населения? Возможно и это. Мировые войны ХХ века обезличили убийство, сделав его технологическим процессом, при котором убийца не видит глаз своей жертвы и не чувствует впрямую её боли. Бомбёжки и артиллерийские обстрелы, уничтожавшие целые города на дальнем расстоянии, уместно вспомнить и Гернику и Дрезден, лагеря смерти типа Аушвиц-Биркенау, наконец, изобретение и использование ядерного оружия – наглядно продемонстрировали, что позволяет военная техника сделать человеку, потерявшему чувство меры, совести и разума, с другими людьми. Германия, Польша, Франция вполне сравнимые по территории и количеству населения страны. Может быть именно поэтому пошёл процесс взаимного прощения и искупления? Возможно.
Но есть пример покаяния США. Страна, являющаяся, начиная со второй половины ХХ века, самой развитой и в экономическом и военном смысле, страна ставшая одной из самых больших и многонаселённых представителями практически всех рас, народов и конфессий устами, её президентов и конгресса, нашла в себе мужество принести извинение за неправильные действия перед куда меньшими, и в территориальном, и в численном, и тем более в экономическом положении странами и народами.
Значит дело не в соразмерности.
Папа Иоанн Павел II счёл нужным, необходимым во всеуслышание многократно повторить "Mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa" – "Моя вина, моя вина, моя величайшая вина". Сказать эти слова не только по завершению молитвы и службы в католическом храме, но повторить их впервые, первым из Римских понтификов, переступив порог синагоги и мечети.
Папа Иоанн Павел II принес покаяние за несправедливости совершённые его далёкими предшественниками и самой большой и многочисленной в мире церковью в отношении иноверцев, инородцев. Покаялся перед православными. Повинился за злодеяния святой инквизиции – за всё то, к чему он как поляк, как человек ХХ века казалось, не имел никакого отношения.
Но как Понтифик, как Человек с самой большой буквы, как гуманист он этого не сделать не мог. Величие церкви от его покаяния возросло. Многие обратились к его слову и вошли в храмы. Его кончина явилась уникальным событием, когда приспустили флаги и объявили национальный траур большинство стран на земле, в том числе и далёкие не только от католичества, но и от христианства. Государства и люди отдавали честь величию совершённого. Оказалось – покаяние не принижает, а возвеличивает. Видимо именно в том, что страны и народы это поняли, кроется секрет примирения между ними. И именно этим путём нужно идти.
Ну а что-же Россия – страна, являющаяся самой большой в мире? Независимо от того как она называется, насколько велико по численности её население, какой развевается над ней флаг и кто царь, император, генеральный секретарь или президент ею правящий – это не важно. Важно, что она делает и что думает.
Увы, признавать свою вину, а точнее, правильней, именно просить прощения и прощать, несмотря на столь чтимые казалось бы в ней христианские заветы, страна, большинство её народа ведомого властью, не хочет.
За всю многовековую историю только президент Борис Николаевич Ельцин нашёл в себе силы и мужество принародно и неоднократно сказать такие простые и такие неподъёмные и трудные слова как "ПРОСТИТЕ МЕНЯ". Без этих слов нет прощения а, следовательно, искупления и примирения. К сожалению, ради правды нужно признать – сказанные Борисом Николаевичем слова многие просто пропустили мимо ушей, не заметили. Российские руководители и люди при жизни и власти остаются непогрешимыми, им не о чем жалеть. Правда история учит – потом, после свержения или смерти, их величие оказывается развенчанным. Но это происходит потом, а пока власть, и её величие одурманивает. "Мы самая богатая, самая великая страна в мире" – слышно то тут, то там. До извинений ли при этом? До осознания ли того, что и перед своим народом, и перед чужими народами и странами государство, прираставшее территорией и народами всю свою историю, в том числе и часто насильственным путём в течение многих веков – виновато. Что многомиллионные жертвы, своих и чужих граждан брошенные государством в топку побед, не возвеличивает эти победы, а ужасает нормальных людей своей ценой.
Прогресс, победа, имеют цену, и людям нужно знать, сознавать соразмерность этой цены. На этом построен мир. Победа должна быть ради людей, а не ради победы.
В разумном обществе победа должна быть победой разума, а не силы. Победитель обязательно должен уметь сказать побеждённому – прости и прощаю. В этом прогресс человека и человечества. В этом величайшее искупление Христа, признанное всеми аврамическими религиями. В этом величие ментального развития общества. Не осознав это – человечество обречено. Отличным примером такого прощения являлись русские женщины после войны, делившиеся и так скуднейшим пайком с пленными, побеждёнными врагами.
Плохо и страшно, что сегодня, как и в былые времена, есть многие, кто считают, что вождь и его идеи олицетворяют справедливость на земле. Что есть те, кто твердят о богоизбранности нации и государства. Уверяют, что всякая власть всегда от Бога. Что есть те, кому позволено, то, что не позволено другим. Плохо, что нежелание понять и главное принять простые истины, ставит мир на грань новых войн. Плохо, что из-за отставания в ментальном развитии и понятие этих простых истин есть те, кто не позволяет прийти к всеобщей гармонии примирения и прощения и, следовательно, обрекает верящих в ценность псевдовеличия на существование в окружённой крепости.
Хорошо, что даже в России всё ещё есть возможность проводить дискуссии о примирении и формировании исторического диалога. Плохо, что они кулуарны и малочисленны в отличие от телешоу устраиваемых круглосуточно на почти всех каналах страны. Плохо, что даже в малых аудиториях мы никак не можем прийти к единому пониманию. Плохо, что много тех, кто боится этого диалога и слов правды. Плохо, что слова прощения и покаяния застревают в горле. Остаётся надежда, что великое чудо искупления спасёт мир, но только тогда, когда он поймёт и признает, другого пути кроме как произнести "Прощу прощения и прощаю", нет.
