Новый год, день победы, день города - во все эти праздники я стараюсь либо оставаться дома, либо уходить куда-нибудь в тихое место. Я стараюсь думать о людях хорошо, а дома или в каком-нибудь тихом месте это делается значительно лучше, чем в толпе во время массового гуляния. Шевчук придумал для этого состояния гениальное определение - "единочество".
Однажды друзья затащили меня праздновать Новый год на Красную площадь и там я увидел, как трое молодых кавказцев попытались залезть на лошадь. Лошадь, по замыслу своих хозяев, должна была катать всех желающих и платежеспособных, но троих кавказцев одновременно она везти отказалась. Не думаю, что дело было в шовинизме - она просто не смогла. И начала от них отбрыкиваться. Тогда кавказцы стали избивать ее ногами, а один из них с криком "Аллаху Акбар!" воткнул ей в спину нож. Все это происходило в толпе людей, и толпа все это видела, но за лошадь никто не вступился. И я тоже не вступился, потому что был мелким и совсем еще трусом. И спустя несколько часов мне стало невыносимо дурно - от того, что я такой трус, а остальным просто на.... И с тех пор в праздничные дни стараюсь либо оставаться дома, либо уходить куда-нибудь в тихое место.
Сегодня, например, в Зюзинский парк. Это такой просто-просто парк - с ровно постриженными кустиками, с дорожками, обсыпанными мелким гравием, небольшим прудиком с уточками и детскими площадками. И детей множество, и играют они чудесно. И вдруг как шандарахнет. Колокольный звон. Так, признаться, шандарахало, и так долго, что все мысли из головы повышибало. Оказывается, и здесь духовность установили - в детском, по сути, игровом парке. Прямо посредине. Деревянный сруб, на нем иконы, сверху крест, "с нами бог" - все как полагается. Да я и не против. Вернее, я могу быть сколько угодно против, но раз каким-то людям это нужно, а другие особо не жалуются - значит это я, а не они, должен уйти из тихого места домой. Забиться в угол и праздновать день города там. В самом деле, я его очень люблю, особенно перед рассветом, или совсем с рассветом, когда нет никого. Я все-таки здесь родился зачем-то. И даже счастлив был несколько раз. Но, наверное (думаю я) именно так чувствуют себя люди в оккупации - как я себя сейчас.
Осталось только китайцев дождаться.
! Орфография и стилистика автора сохранены
