Сегодня, будучи в Воронеже, зашел в местный правозащитный центр в гости. Там как раз оказалась делегация из трех милых девушек, занимающихся изучением социальных процессов в России. Конечно, их интересовали случаи давления на активистов, уголовные дела, доносы на тех, кто, грубо говоря, пытается как-то улучшить страну. Одна из Белоруссии, другая из Франции, третья из Петербурга.
Конечно, по такому поводу возле известного, в связи с обысками по делу Развозжаева-Удальцова, здания воронежского правозащитного центра, припарковались аж 2 машины с эшниками, подслеживающими за происходящим. Разговор был обычный — я рассказывал, что люди борются на Хопре за то, чтобы на их землю не вломилась компания, которая нацелена по-быстрому выкопать недра и продать их за границу, получив прибыль в счет кипрских оффшоров, где зарегистрированы ее владельцы.
Рассказывал про давление со стороны правоохранительных органов, про научную экспертизу, показавшую, мягко говоря, нецелесообразность добычи цветных металлов в аграрном регионе на лучших черноземах в России. Мельком сказал, что эшники, небось уже исписали все жесткие диски нашей беседой. Девушки привычно удивились. Вышли из здания — машина стоит перед самой дверью, разведка уткнулась в ноутбуки и изучает свежие файлы. Невольно задним числом начинаешь анализировать — а не сказал что-нибудь лишнего, представлять — вот сейчас выйдет очередная статья, в которой тебя уличат в общении с "иностранцами".
Снова возникает это чувство — как было после обыска в феврале, что чужие люди вдруг оказываются вправе изучать твою личную жизнь, что вот сейчас они листают все смски за полгода, узнавая о тебе больше, чем твои друзья и родители. Не то, чтобы там была информация, которую неудобно публиковать. Просто, ну я бы не мог, например сосуществовать с человеком, который способен взять и перечитать всю мою почту, скажем. А тут как бы приходится.
И второе чувство — стыда и гордости одновременно — дескать — вот как у нас все жестко и напряженно. И дико. Настолько, что обычный человек, вроде меня оказывается в глазах правоохранителей каким-то экстремистом. И эти люди пытаются навязать свои взгляды всей России. Это настолько действует, что я вот сейчас пишу и думаю — а не повредит ли движению "В защиту Хопра" упоминание, что я имел общение с иностранными правозащитниками?
Такого и год назад не было. Живя в глубинке, я вижу, что люди всерьез воспринимают некоторых оппозиционеров, как агентов какого-то Запада. Объяснить им, что "Запад" — это не один Госдеп, и даже Америка бывает разной не представляется возможным после усилий телевизора.
Чего добиваются управляющие этим телевизором? Чтобы людям было не с чем сравнивать? Властная паранойя с поиском (вернее с регулярным успешным нахождением) врагов снаружи и внутри помогает гражданам делить мир надвое и тупеть. В такой ситуации невозможно объяснить, а тем более сделать что-то сложное. Невозможно построить общество, где мы могли бы эффективно и творчески работать. Сделать так, чтобы в стране было что-то приносящее прибыль, кроме воровства выручки от наворованного у природы.
Снаружи нас воспринимают, как правовую помойку, где можно по-быстрому нарубить бабла, хоть и с некоторым риском. Какие на хрен инвестиции? Это, как грабя банк, оформить в нем вклад. Желание улучшить ситуацию в России в таком зазеркалье выдается за предательство ее интересов. А радостное подталкивание страны в гопнический ад — за патриотизм.
! Орфография и стилистика автора сохранены
