Хочу развенчать сложившийся стереотип о том, что все люди в касках — ОМОН. Это не так. Наши граждане почему-то употребляют сию аббревиатуру в отношении любого милицейско-полицейского существа, одевшего на голову защитный колпак (это официальное название, а не "шлем" или "каска").
Скажу сразу, чтобы отличить ОМОН от других подразделений,
надо обратить внимание на нашивки с надписью и пятна на форме.
Если сотрудник одет в серо-синий камуфляж ("город", "снег" — названия окраса), то, скорее всего, это и есть омоновец. В исключительных случаях — сотрудник инженерно-технического отделения — сапер в народе — или кинолог.
Но саперы и кинологи в разгоне граждан обычно не участвуют. Поэтому, граждане, прежде чем обзывать омоновцем очередную отмороженную на всю каску сволочь в погонах, пожалуйста, убедитесь, что вы не клевещете.
В защитных колпаках на митингах еще иногда присутствуют полицейские территориальных подразделений ГУВД. У них обычная полицейская форма.
И особо хотелось бы, чтобы граждане запомнили и научились выделять следующий вид -
полицейского второго оперативного полка ГУВД Москвы.
Визуально определить просто: обычная "ментовская" форма ("серка" — так ее обзывают в органах), с обычным красным лампасиком на брюках ("петушиным" — как его называют омоновцы) и черные береты. Не знаю, почему им дали береты, ведь обычно их присваивают только специальным подразделениям, но, видимо, время такое: кто больше всех унижает и бьет граждан, тот и считается спецподразделением.
О принадлежности эти "орлов комнатных" ко второму полку можно догадаться по нагрудному шеврону, где написано: "2-й оперативный полк ГУВД г. Москвы", но чаще всего этот шеврон банально спрятан под бронежилет.
Именно их я бы очень попросил не путать с ОМОНом и запомнить отчетливо. Ибо опыт репортерской работы последних месяцев на столичных акциях показал: это самые отмороженные индивиды.
Толстое кривоногое атакующее
Чтобы запомнить полицейского среди всех этих десятков акций последних месяцев, не надо стараться – надо, чтобы старался он. А как иначе вы его запомните? В памяти откладывается только яркое впечатление.
Так, 7 декабря на Триумфальной меня спас полковник ОМОНа. Тогда, после стычки с "нашистами", часть оппозиции прессовали вдоль забора у памятника Маяковскому. Меня несколько раз протащили по сетке забора, я оказался у первого края кордона, выталкивающего людей к метро. Из-за спины первой цепочки полицейские били палками по свету и камерам журналистов, оказавшихся нос к носу с первой цепочкой. Выбраться было невозможно.
"Карта безопасности" — бейдж с аккредитацией ГУВД Москвы был кем-то сорван со шнурка на шее, и остался только его жалкий кусочек на прищепке. Последнее оружие самообороны потеряно.
Далее нас впрессовывали в подземный переход, где уже стояла засада — людей "принимали". Тогда я обратился к стоявшему недалеко полковнику в омоновской форме. Он вытащил меня из давки. Выслушал, пошел поискал со мной сорванный бейдж, который так и не удалось найти, пожелал удачи и провел через все кордоны к метро.
Я видел этого полковника на многих митингах. Уже узнаем друг друга, здороваемся. Иногда он мне что-то рассказывает по текущей обстановке, пусть даже на условиях анонимности. Я запомнил этого полицейского.
И запомнил другого. Невысокого роста, с почти сросшимися бровями, толстым задом на коротких ногах, всегда бегущего впереди цепи атакующих во время нападения на людей.
И хочу сделать из него "героя", чтоб, стало быть, узнавали.
И кличка чтобы у него прижилась. Выбирайте: "тумбочкин", "задоног", "козломент", "бронепес", "бровеносец", "объект "г", "толстогон", "бронеспойлер", "бронемуд", выбирайте, или предлагайте свои.
Почему так жестоко? Потому что я запомнил этого "тумбочкина" еще 5 марта. Хорошо запомнил, как он гнал и бил людей в подземном переходе на Пушкинской ночью. После этих событий я просто кипел и заливал свой радиатор ненависти бывшего омоновца пивом, попутно изливая итальянским коллегам, что "при мне такого не было" и что таких надо гнать кедровые орехи собирать в тайгу (хотя медведей жалко).
А теперь про тумбочкина, давайте буду писать это название без кавычек и обязательно с маленькой буквы. Даже готов писать все другие слова с большой, лишь бы было заметно, что его неокличку пишу именно с маленькой, и как можно меньше. 5 марта
Уже после того брендового "фонтанного штурма" ближе к полуночи Пушкинскую снова зачищали. Два раза. Первый раз задержали около пяти человек (только то, что сам видел), остальных втолкнули в подземный переход. Когда полиция отступила, мы снова вышли.
Через несколько минут — опять зачистка. Кольцо сжимали омоновцы (форма с пятнами), а вот в подземном переходе беспредельничал второй оперполк ГУВД.
Им почему-то мало было просто согнать нас под землю и закрыть выход, они стали гнать нас по переходу вплоть до входа в метро, к турникетам.
Я успел снять, как кому-то из граждан заламывали руки, и тут же фотографа, который это снял, схватили полицейские и швырнули на стеклянную витрину. Хорошо, что она не разбилась, человека могли покалечить или вообще убить. Фоторепортеру заломили руки, его взяли за шкирку и, нагнув лицом в землю, как военнопленного, погнали к входу в метро.
Впереди атаки бежал наш герой — толстенький старшина "забитого полка". Он считал себя богом. Легко считать себя богом, имея в тылу ОМОН и еще с десяток таких же отмороженных рядом. Однако "бровеносец" увлекся — все его коллеги уже остановились, и, хотя толпа продолжала бежать к метро уже по инерции, выходило так, что "бровеног" гнал всех сам. Выглядело это уже смешно.
Как если бы Шерхан остановился, а шакал продолжал гнать всех, рассчитывая, что Шерхан в трех метрах от него.
Меня схватили, но после того как я спокойно сказал: "Иду", отпустили. В итоге я оказался сзади отступающей цепи и задастый "броненосец" выступил во всей красе перед моей камерой. Я смеялся и стал кричать: "Товарищ старшина! А ваши-то уже все отстали!"
Он услышал, повернулся, увидел, что ушел в отрыв один, понял, что коллег рядом нет, а людей столько, что могут щелбанами проломить его защитный колпак на голове, как можно более достойно побежал, вихляя своей непропорциональной нижней частью тела, обратно к своим.
Тогда он мне запомнился тем, что занимался "самодеятельностью".
То есть одно дело — выполнять приказ, другое — "сверхприказ".
Если дают приказ очистить площадь от людей, можно стать в цепь и вытеснить народ. А можно влететь в толпу, размахивая резиновой палкой, хватая всех без разбора за волосы, выламывать руки, бить в лицо, бить коленом в живот, хватать молодых девчонок, таскать людей по асфальту.
Приказы можно исполнять по-разному. И 7 мая я видел на Китай-городе, как занимается "самодеятельностью" группа второго оперполка ГУВД.
Китайский полк
У меня столько же оснований особым образом "любить" ОМОН, сколько и у других. И то, что я там работал несколько лет, не оправдание. Может, даже наоборот, я знаю, чем они занимаются "в миру", в Чечне и дома.
Но выбирая из двух зол, особо выделить хочется именно оперполк. 7 мая, когда народ гоняли от Чистых до Китай-города, на ОМОН не было особых нареканий. Да, первые задержания вечером произвел ОМОН. Им дали команду — обозначили цели — они пошли выполнять приказ. Да, они особо "бойких" брали за руки – за ноги и тащили в автозак. Но они не били!
И все это можно было пережить. С омоновцами, думаю, позже можно было даже договориться.
Были уже разговоры о том, что в стане ОМОНа зреет недовольство тем, что их подставляют.
Люди с боевым опытом, прошедшие командировки в горячие точки. Зачем они туда ездили? Чтобы им не выплачивали боевые? За подставы и невыплаты командировочных в их отсутствие их родным дома?
Вопрос риторический. Когда я работал в отряде, мы большую часть времени проводили в тренировках по освобождению заложников, отражению нападений боевиков, захвату бандитов и т. п.
А вот эти, в выданных с какого-то перепугу им черных беретах, отрабатывают именно разгон массовых мероприятий. Причем самоотверженно и с инициативой.
7 мая ОМОН задержал несколько человек и отступил. Кто-то из задержанных потом рассказывал, что омоновцы спорят с замначальника УВД ЦАО о том, почему они должны "всех мести" с площади. Бойцы стали требовать письменного приказа (то, чего боится каждый начальник, ибо потом этот приказ можно использовать против него).
Тогда на выручку приехал второй оперполк. Им и устного приказа не надо было...
Дивизия отмороженных колпаков
Второй полк вошел в толпу стоящих у памятника героям Плевны и стал хватать людей без какой-либо системы. Мне было очень интересно, кто принимает решение о том, кого именно задерживать. Ни символики, ни лозунгов — люди просто стояли и сидели у памятника. Тем не менее некоторых из них выхватывали и волокли в автозак.
Именно до появления оперполка ситуация на площади была спокойной. Даже после нескольких задержаний ОМОНа. Не было ажиотажа и не было нервной обстановки. Да, задержали людей, но мы уже так к этому привыкли, извините, и когда просто задерживают, это уже становится не интересным.
А вот когда влетают и хватают, в том числе и журналистов... Английского журналиста тащили под руки, он лишь с улыбкой говорил: "I love you!" Потом утащили еще одного журналиста, кто-то успел спросить его, за что. Тот ответил, что не было аккредитации. Оказывается, теперь, чтобы находиться на улице, нужна аккредитация ГУВД.
Потом поволокли парня в жилете с надписью: "Пресса" — на нем аккредитация висела! Потом задержали ведущего эфир журналиста "Эха Москвы" Тимура Олевского — с аккредитацией и документами. Журналистов задерживали тогда, когда они снимали жестокость при задержаниях.
И вообще обходились с прессой, как с мусором.
Эпизод. За памятником трое из оперполка, среди которых старший — "бровеног", пристали к молодежи: мол, давайте документы. Подошел и стою рядом, снимаю видео. Слышу, как толстый говорит молодому сержантику: "Убери его!"
Интересно, что в голове у этого старшины? Что значит "убери"? Если бы было оружие, он бы меня застрелил?
Сержантик поворачивается и со словами: "Так, пресса, отойдите" (спасибо, весьма галантно!) отталкивает меня в сторону. Я спрашиваю, на каком основании мне мешают работать? Тогда сержантик толкает меня еще дальше. Он не мог не видеть, что за моей спиной обрыв, что там заканчивается площадка у памятника и высота бордюра около полуметра.
Если бы я не запомнил этот обрыв, когда подходил, я мог просто упасть, разбить камеру и, возможно, голову. Кто был бы виноват? И кто бы от этого выиграл? Меня просто вывели бы из строя на какое-то время, а найти этого сержантика и доказать, что он меня толкнул, вряд ли было бы получилось.
Скорей, меня обвинили бы в том, что я пристал к сотруднику полиции и сам споткнулся, а сержантик не толкал меня, а старался удержать, чтоб я не упал.
Меня понесло. Обидно же. Догнал сержантика. Покажите, говорю, свои документы и нагрудный знак. В общем, пару раз он меня отшил: мол, ничего не нарушал, до свидания. Я не отставал. Он вздохнул, достал какую-то бумажку в пакетике... выписка из приказа! То есть у него даже не было служебного удостоверения. Вполне возможно, что они их не берут на митинги, чтобы не потерять или чтобы не отобрали. Им дают бумажку с печатью, что такой-то реально полицейский. Нагрудный знак он мне свой тоже показал — под бронежилетом спрятан. А по закону должен быть на виду.
Второй раз, когда сержант отпихивал меня, когда я снимал, как задержанных запихивают в автозак, я ему напомнил: "Вы опять, товарищ сержант? Все-таки надо поговорить с вашим руководством о вашем обращении с представителями СМИ". Тот отступил.
Но толстый, кажется, меня запомнил. Когда задержанных "утрамбовывают" в автозак, полицейские, пытаясь скрыть происходящее, обычно просто закрывают собой обзор. "Бровеносец" тупо подскочил ко мне и отбросил в сторону. Подхожу: "Вы что творите, товарищ старшина полиции? Почему вы толкаете журналистов?" Молчит, но по характерному подергиванию губ видно — ненавидит.
Сорванец
Когда очередного задержанного волокли в автобус, отошел в сторону, процессия прошла мимо, я шел за ними на расстоянии двух метров и снимал. Вдруг кто-то схватил меня за плечо, пнул в бок и отбросил влево. Обернулся — опять "бровеносец"! Точно запомнил. Рядом было много журналистов, но почему-то досталось именно мне.
Подхожу к нему: "Товарищ старшина полиции, почему вы так себя ведете? Вы нарушаете закон о СМИ — мешаете мне выполнять мои профессиональные обязанности!"
— Ты че, СМИ? — спросил старшина сквозь зубы.
— Да, вот аккредитация ГУВД, — отвечаю и показываю бейдж на шее.
Далее все быстро. Старшина своим корпусом в бронике толкает меня с дороги, при этом сдирает с меня бейдж. Отлетев в сторону, я вижу, как из рук старшины вылетает аккредитация ГУВД и летит в сторону, под ноги идущей следующей группе с задержанным.
Старшина уходит к автозаку. Я пропускаю идущих с задержанным, пытаюсь подхватить свой порванный бейдж. Ребята рядом спрашивают, мол, а это не с этого только что задержанного выпало? Говорю, что это было мое, пока не оторвали.
Лена Костюченко, коллега из "Новой газеты", пытается повесить мой порванный бейдж обратно на шейную ленточку. Но он не держится, я снимаю бейдж и таскаю его до утра в руках.
Подошел в "бровеносцу" — требую от него, чтобы он представился и показал свои документы и нагрудный знак. Он меня игнорирует. Подхожу к его офицеру — спрашиваю, почему его подчиненный нарушает закон о СМИ и закон о полиции? Тот отвечает, что представляться и показывать документы старшина будет только тогда, когда он сам ко мне обратится.
Каждый читает закон по-своему? Хочу обратиться к ГУВД Москвы. Проведите проверку знания закона о полиции среди сотрудников второго оперполка! И научите их, что срывать бейджи ГУВД с журналистов, нехорошо.
Атакующий
Когда людей разогнали с площади у памятника героям Плевны, они рассредоточились по соседним улицам.
Естественно, второй оперполк стал проводить зачистку и там. Впереди всех бежал мой знакомый старшина. Точно так же, как 5 марта в подземном переходе, он бежал и умывался слюной, упиваясь тем, что он очень опасен. Когда люди увидели бегущих к ним, в том числе и по проезжей части, "космонавтов" второго оперполка, они стали разбегаться. Что, в общем-то, понятно — вид бегущего к вам в колпаке, бронежилете и с резиновой палкой в руках отморозка как-то не располагает к раздумьям типа: "Может, хочет время спросить?"
Людей гнали по улицам. Кого догоняли, сбивали с ног, выкручивали руки и, наматывая их волосы на кулаки, тащили по улице в автозаки, которые еще не успели даже подъехать к этому месту.
Несколько молодых девчонок поставили руками к стене и витринам. Держали за шкирку. Толпа здоровых мужиков в броне держала лицом к стене 18-20-летних девчонок.
Было похоже на какую-то зачистку гетто силами СС и Гестапо. Но нет, это происходило в центре современной Москвы.
Второй оперполк стал звереть еще больше, если, конечно, это вообще возможно. У памятника они бросались на всех подряд и, не встречая никакого сопротивления, били людей. Камера запечатлела следующее: когда они хватали молодых девушек, рядом задержали парня. Он просто стоял, его держали за руки. И вдруг один из "отморожнных колпаков" взял и ударил его коленом под дых. Просто так, для "выпуска пара".
Когда полицейские задерживали молодых девчонок, сразу пятерых, на улице стоял крик. Девушки кричали, визжали, стонали, просили не применять силу. Их тащили вниз головами, за руки и за ноги. Одна девушка кричала, что она художник и чтобы полицейские не выламывали ей руки. Ее никто не слушал.
Всех, кто пытался заступиться или просто просил не трогать девушек, тащили в автозаки. Мужчина рядом фотографировал, как скручивали девчонок. Его схватили за руки. Мы все были взбешены происходящим, этот фотограф тоже, он стал вырываться. Его сбили с ног, усадив на колени, закрутив руки, стали тыкать головой в тротуарную плитку. При каждом таком "тыкании" его фотокамера, висящая на шее, билась о землю.
Любой опер, который оказывался свободным, хватал любого стоявшего в пределах досягаемости человека. Без всякой системы.
Женщины в возрасте кричали на них, пытались устыдить, пытались остановить словами.
Одну из них, ей было, наверное, уже за 60, мент из оперполка назвал "старой проституткой".
Другая, хорошо одетая женщина, лет за 40, видя происходящее, просто впала в бешенство. Менты перешли все границы. Люди, просто прохожие, ставшие свидетелями происходящего, не могли пройти мимо. Женщины ругали полицейских, те улыбались и огрызались.
Одна женщина стала записывать что-то на листе бумаги и обещала сообщить куда-то во властные структуры, кажется, в мэрию, в которой, она работает, о том, что здесь творится. Менты скалились и ржали над ней, как над городской сумасшедшей.
Происходящее напоминало плохое кино. Зачистку евреев в Берлине силами штурмовиков и конфликты немцев-ветеранов Первой мировой с ними. К отморозкам в форме даже подбегал какой-то капитан в обычной форме, похоже, что из территориального УВД. Он кричал, чтобы они перестали так обращаться с людьми.
А отморозкам было все равно. Они уже почувствовали вкус крови и остановиться не могли. Они и шли туда за тем, чтоб почувствовать этот вкус. Их звездный час — бегать по улице столицы и молотить и делать что угодно со всеми, кто не нравится.
Мстить за свою ущербность, за свою природную жлобность, за свою социальную недоразвитость и распространять вокруг себя единственно понятные и приемлемые им правила — казарменно-зоновско-гопотнические.
Женщина из мэрии, уходя, кричала на них: "Придет время, за все ответите!" Они ржали и дразнились.
В городе правит жлобство. Второй оперполк хорошо работает. Не забудьте взять бронеаккредитацию, выходя на улицу.
Полиция с народом?
Сейчас в "Фейсбуке" модная тема — ОМОН отказывается разгонять людей. Хорошо, если это так. Я уже как-то упоминал о том, как в 2005 году ОМОН отказался зачищать перекрытую пенсионерами дорогу. Это действительно было. И хотелось бы, чтобы наши граждане не разделяли людей и полицейских. Последние тоже люди. И если 10 омоновцев откажутся выполнять приказ о разгоне людей, это будет гораздо серьезней, чем если 100 человек выйдут на Чистые пруды или 500 человек опишут, как те 100 вышли, в "Фейсбуке".
Полиция — зеркало общества. Мы стоим на площади, а миллионы нас за это ненавидят. Потому что сами не стояли и не видели, что здесь творится.
Полиция видит. Не делайте из ОМОНа врагов, и, возможно, она будет относиться к протестующим по-другому.
А что касается "отмороженного полка" — их надо знать в лицо. Там не с кем договариваться. И, видимо, просто бесполезно. Но они не ОМОН. Они хуже.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
