А вот потом наступает самое интересное.
Сделаю парадоксальное заявление. Нельзя сказать, что российская власть такая уж жестокая. Как и всякая диктатура, она всегда дает право "одуматься". Абсолютная система воспринимает любой бунт против себя как аномалию. Не зря российские элиты, давно де-факто присвоившие себе аристократический статус, воспринимают любую угрозу себе как "угрозу стране", ее "независимости" и так далее. Власть не понимает, как это вообще возможно – всерьез идти против нее. Она объясняет поведение протестующих "отсутствием денег", "психологическими проблемами", "подростковым исследовательским азартом", банальной завистью – всем чем угодно, но только не политическими убеждениями. У власти, по ее понятиям, монополия и на политику, и на убеждения. Всякий, кто желает заниматься политической деятельностью, должен сначала стать частью существующей государственной машины. Для ликвидации "ложных" с точки зрения власти мотиваций у власти есть деньги, "тусовки" и прочий "гламур-позитив".
Вся суть отношения власти к инакомыслящим была ярко выражена Глебом Павловским в его вызывающей, на грани кощунства статье, посвященной смерти нацбола Юрия Червочкина.
"Русская косточка, - грустил главный кремлевский политолог, – такая прекрасная, такая чудесная… Хотел-то по сути бегать по улицам, бороться с врагами, молодая кровь, искренность характера, мы все понимаем… Мог бы стать прекрасным солдатом Владимира Путина. Но перехватил его Лимонов, сволочь такая, и вот результат, а мы виноваты – не уберегли, не вразумили…"
Да Вы с ума сошли, господин Павловский. Нам не нужен "гламур-позитив". Вы не можете, наконец, понять, что наша борьба против всей вашей кодлы – это осознанный, полноценный, тщательно продуманный поступок, окончательный выбор?
Не можете. Интересно, почему. Впрочем, понятно почему – в этом случае вам пришлось бы признать себя представителем ограниченной системы, у которой, страшно сказать, имеются системы-конкуренты. А конкуренции вы не терпите.
К чему я это все? А вот к чему. После первого столкновения с государственным репрессивным механизмом некоторые активисты оппозиции действительно выходят из рядов протестных сил, начиная заниматься либо нейтральной (власть вполне предоставляет эту возможность – в обмен на ряд "мелких услуг"), либо "государственной" работой.
Гангану было сделано ясное предупреждение. Год на нарах. Условный приговор. "Парень, ты на крючке, не рыпайся".
Зная об этом, оценив весь характер внушения, гуляя под "условкой", как под Дамокловым мечом, Михаил возвращается домой.
И становится организатором "Марша несогласных". Прекрасно понимая, что за этим последует.
Власть не жестокая, как я уже говорил. Она сверхжестокая. Она оставляет выбор – либо ты становишься тем же, чем является она. Либо будешь уничтожен. Зачастую и физически. Это хуже чем наказание. Это издевательство, унижение. "Вы – такие же как и мы, просто мы тут, а вы – там. Но зачем же так нервничать, ведь всегда можем договориться…"
Да не хотим мы с вами договариваться. Вы нам отвратительны. Мы – не вы. Нам не нужны ваши подачки, цацки, "перспективы" в системе воров, лжецов, убийц и продажных девок. Нам нужна другая Россия. Избавленная от всего вышеперечисленного.
Поэтому дело Гангана представляется мне особенно важным. Важнее всего, что случалось до сих пор. Михаил воплотил в себе героический тип, пример человека, знающего, чем он может поплатиться за свои убеждения, и все равно поступающего согласно убеждениям, отринув всякие рациональные, "бытовые" мотивации. Его принципами стали бесстрашие и честность.
Я, безусловно, демократ и законник. Но сейчас меня меньше всего интересует закон как формальность, мертвые буквы на ровной бумаге. Ведь что на самом деле есть закон? Некое моральное представление, ставшее одним из императивов общественного договора. Разве нельзя завтра принять закон, согласно которому можно грабить и убивать? Разумеется, можно. Теоретически. Готовы ли вы будете признать такой закон? Надеюсь, что нет. Именно поэтому, когда мне говорят, что наша деятельность "противозаконна" согласно тому же "закону об экстремизме", – меня несколько коробит.
Практически любой современный закон можно вывернуть так, как угодно манипулятору (поэтому и должны существовать независимые суды, суды присяжных, правовая защита и так далее). Поэтому в данном случае закон меня интересует именно как моральное представление, представление о том, что должно быть – и чего быть не должно. Думаю, что если бы спецслужбы Украины и России смогли бы тихо договориться, Гангана выслали бы в РФ при полной, издевательской внешней законности дела.
Вот как примерно Наталью Морарь не пустили в Россию. "Представляет угрозу". Какую угрозу? А этого вам знает не положено, государство все давно уже знает за вас.
Поэтому апелляции к демократическим нормам в данном случае кажутся мне необходимыми, разумеется, но второстепенными. Демократия у нас суверенная, как "скорая помощь" из анекдота – "сама едет, сама давит, сама помощь подает". Два разных человека, имея в руках один и тот же закон, могут и осудить, и оправдать своего "подопечного".
И основной вопрос для меня состоял в том, какой же из этих двух типов людей победил на Украине. Совершил ли Майдан антропологическую революцию, революцию сознания, или дело ограничилось формальной ротацией элит.
Власть Кучмы с дорогим преемником Януковичем и десантом кремлевских имиджмейкеров с тем же упомянутым Павловским во главе относилась к "оранжевому движению" точно так же, как Кремль относится сейчас к активистам российской оппозиции.
"Да вы быдло! Да вам просто завидно! Да вас всех купили! Да мы вам пасть порвем, моргалы выколем! Покоритесь неизбежному!"
"Мы – не быдло", – спокойно и веско сказали украинцы. Помнят ли сейчас участники Майдана, как их оскорбляли, запугивали, льстили им, наконец? Помнят, конечно. Такое не забывается.
Знают ли они, что это такое – быть свободным гражданином в несвободной стране? Знают. Еще совсем недавно такими были.
Готовы ли они понять нас? Готовы ли признать если не братство земли и крови, то хотя бы "братство духа", куда более важное, чем любые "газовые контракты"? Или после победы на Майдане они снова разошлись по домам, отдав страну бухгалтерам и фальсификаторам? И продолжился пресловутый "кучмизм", а Майдан превратился только в инструмент банальной разводки народных масс, после которого все остается по-прежнему?
На определенном уровне восприятия пропадают русские, украинцы, белорусы и любые прочие национальности. Остаются только "мы" и "они". Как носители систем ценностей, друг с другом, мягко говоря, конфликтующих. Быдло или народ? Закон или понятия? Честь или выгода? Правда или Павловский?
Украинский Майдан был сигналом для всех, кто "мы". И "мы" поверили в Майдан как в возможность победы. Так победили ли "мы" на Украине? Это и должно было показать дело Михаила Гангана, одного из лучших среди тех, кто может назвать себя "мы" в России.
Итак, Михаил на свободе. Огромное спасибо всем тем, кто за него боролся. Всем политикам, всем правозащитникам, всем общественным деятелям, всем неравнодушным людям. Это еще не означает победы. Михаил пока не получил политического убежища.
Но сам факт того, что, несмотря на все закулисные интриги, "письма Черномырдину" и прочие "объединенные операции украинского и российского ГБ", Михаил покинул камеру, и его дело переходит под контроль первых лиц государства (уже заявивших о недопустимости немедленной экстрадиции Гангана), вселяет определенный оптимизм.
Не определенный даже. Пожалуй, отчаянный. Знаете, очень хочется верить. Верить в то, что это "государственно болото", в котором мы в России сидим уже по шейку, может не только отступить, но и наконец-то высохнуть. Мы всегда считали Украину одним из ярчайших примеров изменения не только политического строя, но и национального сознания. Очень не хочется уткнуть лицо в ладони и признать, что надежды нет…
Критикующие украинское правительство говорят, что позитивные изменения в деле Гангана стали возможны только благодаря шумихе, информационной кампании в СМИ. Граждане, да где же тут повод для критики? Оказывается, украинские СМИ могут поднимать шумиху! И власть обязана на нее реагировать! Потому что народ смотрит телевизор, читает газеты и имеет право по итогам просмотров и чтений решить, что власть не совсем хорошая.
Уже один этот факт является невыносимым счастьем. У нас и этого нет. А то, что власть "не так уж и хороша", так она нигде не хороша. Для того, чтобы держать ее в узде, и существуют независимые СМИ.
Одним из лозунгов "оранжевого реванша" против укрепившихся позиций Януковича был клич "Не зрадь Майдан!".
Не предавай Майдан.
Украина до сих пор была для нас прекрасным политическим мифом. Теперь она может стать реальным доказательством. Доказательством настоящей победы достойных людей. Или доказательством их поражения.
Мы тоже стояли тогда вместе с вами на Майдане. Не предавайте Майдан. Не отдавайте нашего товарища путинским (это давно уже имя существительное). Не говорите нам, пожалуйста, что мы проиграли. Потому что если мы все вместе проиграли даже тогда, на что же нам рассчитывать теперь?
Вы можете оставить свои комментарии здесь
