Не собираюсь обсуждать фигуру Милошевича – у меня давно сложилось о нем однозначное мнение. Присоединяюсь к тем, кто выразил сожаление, что этот человек не дождался судебного приговора. Сейчас, после смерти экс-президента Югославии, хотелось бы вернуться к роли России и российской дипломатии во всей этой истории.
Россия, как известно, официально поддержала просьбу Милошевича о временном освобождении из-под юрисдикции Международного трибунала по бывшей Югославии для прохождения курса лечения в Москве. Российский МИД дал МТБЮ гарантии, включавшие, в частности, гарантии личной безопасности бывшего президента Югославии, его своевременного возвращения в Гаагу и т. д. Российские власти утверждали при этом, что руководствуются соображениями гуманности. Международный трибунал Милошевичу и российскому МИДу отказал. В ответ последовало вялое заявление: мол, принимаем к сведению и не можем не выразить сожаления...
Интересно, а какие вообще были основания рассчитывать на то, что Милошевича выпустят в Россию? Под любые гарантии? Вполне очевидно, что никаких. Может быть, Россия, со своей стороны, отпустила на лечение за границу кого-то из сидельцев российских тюрем и СИЗО? Как будто нет. Может быть, предприняла какие-то заметные меры к тому, чтобы в российских тюрьмах если не лечили, то хотя бы не заражали заключенных туберкулезом и другими страшными болезнями? Опять-таки нет.
Сергею Лаврову можно предъявить множество претензий, в частности, упрекнуть в том, что он не конструктор российской внешней политики, а лишь исполнительный чиновник высокого ранга. Ну, не Извольский и даже не Литвинов. Но ему никак нельзя отказать в здравом смысле. Так что г-н Лавров никак не мог не понимать, что гуманитарное ходатайство российского МИДа будет неизбежно отклонено в Гааге. Просто потому, что российские власти сами не отметились выполнением ни одного из подобного рода просьб. К Платону Лебедеву, который, еще будучи подсудимым, просил об иностранных врачах, отказали. Как, впрочем, и отечественных. Из заявления адвоката Лебедева Евгения Бару от 15 февраля 2005 года: "В течение 19 месяцев содержания под стражей П.Лебедев вообще никакой медицинской помощи не получал... В течение 11 месяцев Платон Лебедев врачами-специалистами не осматривался и нет никаких новых данных о динамике его хронических заболеваний... 29 марта 2004 года в результате пренебрежительного к себе отношения, Лебедев сделал заявление об отказе в дальнейшем принимать какую-либо помощь от медицинского персонала СИЗО". Страшно представить, какая душевная боль пронзила бы министра Лаврова, попадись ему на глаза эти строчки! Какой кровью облилось бы его чувствительное сердце! Но нет, оказалось, в медицинской помощи нет необходимости. Чувствительные сердца продолжают биться ровно...
Лебедев здесь, понятно, фигура условная – можно выстроить длинный ряд из фамилий людей, с которыми нынешняя российская власть обошлась предельно жестоко, показав, что ей, власти, на их жизнь и здоровье наплевать.
Еще о соображениях гуманности. Владимира Линдта, обвиняемого по делу 39-и членов НБП, не выпустили из СИЗО, чтобы он смог попрощаться с отцом, ожидавшим эвтаназии в той же самой Голландии. Суд не отпустил Линдта-младшего даже под поручительство посла Нидерландов. Пикантность ситуации заключается в том, что в 2004 году Владимир Линдт приковал себя наручниками к ограде Гаагского трибунала в знак солидарности с Милошевичем. Власть можно понять: Владимир Линдт – опаснейший преступник, посягнувший на самое святое, что у нас есть, на Приемную Президента. Против удовлетворения просьбы Линдта возражал прокурор, который считал, что подсудимый не вернется из Нидерландов и таким образом скроется от правосудия. Избежит уготованного ему наказания – трех лет условно. Правда, с предварительной отсидкой одного года реального, неусловного, в СИЗО. А посол Нидерландов... Смешно говорить – что такое посол Нидерландов для районного суда города Москвы?!
А вот Милошевич... Всего лишь геноцид, военные преступления, массовые убийства... К такому человеку надо проявить особую гуманность, даже если для других у нас ее не осталось.
В этих обстоятельствах вряд ли хоть один серьезный аналитик мог сомневаться в том, что мидовская инициатива – это лишь имитация гуманитарной акции. Как если бы воспитательница российского детского сада, которая зимой ставит детей босиком на холодный пол и открывает форточку, озаботилась правами детей в Евросоюзе.
Теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны. А что, собственно, должны были сделать российские власти, если бы стремились не набрать очки, разыграв в очередной раз убогую антизападную карту, а действительно повлиять на судьбу Милошевича? Что должна была бы сделать российская, точнее, кремлевская дипломатия, если бы в самом деле хотела спасти его жизнь? Ответ достаточно очевиден. Политика – искусство компромисса. Чтобы что-то получить, надо в чем-то уступить и чем-то поступиться. Лавров понимает это лучше, чем кто бы то ни было. Но даже задуматься над тем, что бы Россия могла предложить в обмен на необходимое решение по Милошевичу, не удосужились. Наши зэки – только наши. Навсегда и без оговорок. Что ж, значит, положительное решение по Милошевичу Кремлю и подмятому Кремлем МИДу было не столь уже необходимо.
Спасать жизнь человека можно по-разному. Каждый помнит знаменитую булгаковскую главу "Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа" – можно действовать так. Можно спасать так, как Сталин спасал жизнь советского разведчика Рихарда Зорге. А можно, как Израиль, который в феврале 2004 года в обмен на жизнь одного похищенного израильского гражданина выпустил из израильских тюрем 433 арабских боевика...
У Путина, Лаврова – свои методы. Цель их кампании – не спасение кого-либо, а пропаганда, пиар. Но мир не настолько слеп, чтобы не различить грубой и вялой имитации.
