Фигура Ельцина сегодня представляет интерес в основном для близких друзей, родственников и весьма узкого круга журналистов. Власть была содержанием его жизни – без нее он практически перестал представлять интерес. "Безвластные" годы Горбачева лишь подчеркнули масштаб его величия.
Ритуальные жесты Кремля в адрес Бориса Николаевича призваны доказать мировому сообществу, что Владимир Путин сохраняет приверженность демократическим ценностям. Не всем на Западе очевидно, что Борис Ельцин имеет к этим ценностям весьма опосредованное отношение. Более того, ему принадлежит заметная роль в дискредитации этих ценностей в глазах большинства российских граждан. Между тем внутри страны сравнение с Ельциным чрезвычайно выгодно для Путина: молодой, непьющий, с внятной речью, не падающий с мостов, и не дирижирующий оркестрами...
Ритуальных жестов в адрес Михаила Сергеевича нынешняя российская власть не делает. Видимо, даже кремлевским политтехнологам очевидно, как выглядит Путин на фоне Горбачева. Примерно как Петросян на фоне Райкина.
Многие проделали путь от неприятия Михаила Сергеевича к пониманию того, как многим мы ему обязаны. Ведь многие великие дела, которые приписывают Ельцину, на самом деле совершил Горбачев. Свобода и демократия, гласность и прекращение политических преследований, открытие границ и свободные выборы - любой из перечисленных заслуг с лихвой хватило бы, чтобы обеспечить ему место в истории в ряду величайших граждан России и мира. А на его счету еще падение Берлинской стены и прекращение гонки вооружений, уход СССР из Афганистана...
Можно только гадать, что заставило провинциального первого секретаря, неожиданно избранного генсеком "мастодонтами" из Политбюро, променять будущее властителя шестой части суши на неблагодарную участь реформатора? Понимание того, что прежняя империя стала нежизнеспособной, нефтедоллары заканчиваются, а промышленность и наука безнадежно отстают от Запада? Но на горбачевский век хватило бы и власти, и денег, и покоя: еще лет пятнадцать, как минимум, он мог править безмятежно и комфортно.
Неудовлетворенность окружающим миром и отсутствие стереотипов предшественников - Горбачев был первым из послевоенных генсеков, не прошедшим ни войны, ни школы сталинского воспитания? Но подавляющее большинство его партийных сверстников (такой же "провинциал" Лигачев, например) ни сном, ни духом не помышляли ни о каких переменах. Более того, сопротивлялись им до последнего.
Влияние друзей-вольнодумцев - таких, как опальный в начале 80-х Александр Яковлев? Говорят, что встреча ним в канадской "ссылке" сильно подействовала на будущего генсека. Ведь не захоти Горбачев перемен, они вполне могли бы задержаться, минимум, на десяток лет.
Что зависело от его воли и желаний - сказать сложно. Несомненно, тысячи невидимых миру нитей опутывали генсека с разных сторон. Его решения часто были более чем противоречивыми
Первые "перестроечные" надежды, восхищение Запада и отечественной интеллигенции - и тут же "антиалкогольный" указ, вырубленные виноградники и борьба с "нетрудовыми доходами". Уличные встречи с москвичами и ленинградцами, осмысленная человеческая речь, столь непривычная из уст генсека на партийных форумах, живая улыбка - и глухая ложь о Чернобыле и крушении "Адмирала Нахимова".
Возвращение из ссылки Андрея Сахарова и других диссидентов, а произведений Солженицына и Войновича - на страницы книг и журналов - и ода "заслугам Сталина" в юбилейной речи к 70-летию революции, заявления о "происках антиперестроечных и деструктивных сил", стремящихся свернуть страну с пути "социалистического выбора" ...
В памяти большинства остался Горбачев, грубо обрывающий Сахарова на трибуне первого съезда неродных депутатов СССР. Ревностно оберегая свою власть, он пытался изгнать с политической арены Ельцина. Но после подавления путча 1991 года и возвращения из Фороса на трибуну улюлюкающего российского парламента и до самой отставки, он окажется от российского президента в унизительной зависимости.
Главным образом, потому что, не допустив альтернативных выборов председателя Верховного Совета СССР на первом союзном съезде, всенародных выборов президента, разделения постов президента и генсека, он катастрофически уступал в популярности этому самому всенародно избранному президенту.
Гордясь своей политической ловкостью, Горбачев не раз "сдавал" своих соратников во имя "высоких" целей (вспомним истории Бакатина и Панкина, Яковлева и Шаталина, Явлинского и Шеварднадзе). Точно также в Беловежской пуще "сдали" его, вместе с государством, которое он так отчаянно пытался сохранить.
Горбачев сумел начать процесс исторического значения – и сумел достойно уйти. Мы часто говорим о первом и редко - о втором, хотя именно Горбачев подал пример того, как нужно уходить с высшей должности страны. Когда он 25 декабря 1991-го напряженный как струна читал с телеэкрана свое заявление об отставке, впервые в послеоктябрьской истории шестой части суши цивилизованно менялась власть. Не захоти тогда президент СССР уходить – наверняка нашлись бы верные ему и идее сохранения великой империи военачальники и дивизии. Как знать - не пошли бы тогда брат на брата, армия на армию, республика на республику?
...В мае 1995-го в Петербурге отмечали 10-летие перестройки. После выступления Михаила Горбачева мэр "северной столицы" Анатолий Собчак вышел на трибуну и заявил: "Мы выслушали традиционно длинную речь последнего генерального секретаря, который всегда стремился к сохранению своей власти". "Эх, Анатолий Александрович, хотел бы я только власти – ты бы меня и сегодня здесь встречал, как генерального секретаря", - заметил экс-президент. Пока оторопевший Собчак искал, что ответить, Горбачев задумчиво добавил: "Да, пожалуй, и не ты бы встречал".
Испытание властью выдерживают немногие. Испытание потерей власти – единицы. Сегодняшний юбиляр - из их числа.
