Пламенеющее перо республиканцев Андрей Андреевич Пионтковский, упорствуя, назначает крах путинизма на 2013 год. Его коллега Гарри Кимович Каспаров делает ставку на мистику года Змеи (1905 + 12). Отталкиваясь от той "мистики", могу сказать, что ключевое событие этого года произойдет в августе и что если — пусть и предельно маловероятно — путинизм завершится в 2013 году, то в ноябре. Надежда на то, что гению по мельчайшим приметам удастся разгадать магию времени, заглянуть "за угол", как ничто другое позволяет сохранить бодрость в периоды реакции.
Впрочем, вот проверка мистики примет: как вы думаете, уважаемый читатель, как повлияет имя Навального на тот приговор, что ему будет дописан в 95-ю годовщину трагической гибели цесаревича1 Алексея…
Однако приметы приметами, а
я категорически не приемлю слепую установку на то, что ветры истории сделают за протестное движение его работу по освобождению страны, и считаю такого рода камлания крайне вредными и расслабляющими волю оппозиционеров.
Да, пропаганда путинизма — это блевотные потоки, да, так называемые вменяемые элиты2 в ужасе трясутся от эскапад Путина 2.0. Но только это само по себе никогда не принесет победы "вменяемой оппозиции".
Ибо эта оппозиция за полтора года не смогла даже руку протянуть за своей победой. При этом брожение в стране вовсе не прекращается. События в Пугачеве, как и нападение на лагерь буровиков под Новохоперском перед этим, не приметы угара общественного подъема, а напротив, его зарница. Просто в глухой провинции бунт против чеченцев — единственный бунт, не вызывающий у вышедших на улицу парализующий страх. "Восстать" против начальства — значит пойти наперекор векам деспотической традиции. Против власти народ идет, когда видит, что эта власть "самозваная", "оборотническая". Когда видит опору и надежду в новой власти — "правильной". Такой новой властью, пусть не государственной, но героической, был Ельцин, такими были интеллектуалы-националисты в республиках.
Так, Кишиневский погром апреля 1903 года стал зарницей Первой русской революции. И в течение следующих двух лет разъяренные массы переключились с еврейских лавочек на дворянские усадьбы. Поэтому, вопреки впечатлению, создавшемуся у читателя благодаря моим предыдущим брюзжащим пассажам, утверждаю: потенциал Пятой русской революции не только не иссяк, но еще и не затронут. Потерпела лишь полное банкротство карнавальная игра в революцию.
Почти все знают слова "мене, текел, фарес", многие могут щегольнуть их правильной арамейской транскрипцией "мене, мене, такел, упарсин" и знанием того литературного перевода, который пророк Даниил сделал для напуганного соправителя Вавилона, кронпринца3 Бел-шар-уцу: "Твое царство сосчитано и взвешено, найдено легковесным [ничтожным, пустым] и разделено между персидскими владениями". Так вот, к великому моему горю, ибо
я добрых десять лет ждал общественного подъема осени 2011 года и был обречен стать бессильным свидетелем того, как беспечно растрачен, растранжирен был огонь сотен тысяч искренних и верных сердец,
сегодня эти "слова роковые" написаны скорее для оппозиционеров, чем для режима.
Если бы в Пугачеве была хоть замухрышистая ячейка демократической оппозиции! Лево-доктринерская и радикальная. Для первичной воспитательной работы. Если уж людям хватило, как теперь модно говорить, пассионарности, чтобы перекрыть федеральную трассу и осадить горадминистрацию, то не этнической чистки надо требовать, но немедленного переизбрания всех городских властей. Если недоверие к правоохранителям — немедленной отставки начальника полиции и прокурора. И обязать их сменщиков ежемесячно публично отчитываться перед сходом.
Но нет в Пугачеве демократической ячейки.
В один день оглашены были на "Эхе Москвы" итоги опроса "Левада-центра" об иммигрантах и опрос радиослушателей по поводу того, что Европейский суд по правам человека выступил против положения российской Конституции о лишении права голоса осужденных заключенных. Что в обществе бушует ксенофобия и антиазиатские настроения имеют невиданный размах, можно было легко предсказать. Но то, что аудитория "Эха", либеральная, протестная, "болотная", так дружно выступит против права голоса для зэков и вообще за лишение избирательных прав всех необразованных, неимущих, зависимых от государства, для меня было еще одной неприятной неожиданностью.
Да, наши мелкобуржуазные революционеры (в душе, в душе, разумеется, революционеры) осознанно хотят поражения в правах "быдла". Они, в отличие от демократов (либеральных революционеров) конца 80-х, даже не способны притворяться4 защитниками народных прав.
К стыду наших "новооппозиционеров" достаточно сравнить дружный и негодующий общественный резонанс в связи с процессом Навального и почти незаметный суд над двенадцатью "узниками Болотной".
Я уже неоднократно говорил о сложном взаимодействии двух матриц российской цивилизации — европейской и византийской (азиатские и дальневосточные культурные ареалы лишь вкрапления в эту мощную систему). Либеральное протестное движение сильно захватило "европейцев", но преодолеть цивилизационный барьер и протянуть руку "византийцам" оно не сумело. "Византийцам" остались лишь испытанные веками способы социального протеста: герилья (Северный Кавказ, "приморские партизаны"), погром или "бунт на коленях", как у академиков.
Печально, что "европейцы" даже не огорчены своею "осажденностью". Наверное, в глубине души им приятно быть "декабристами", "страшно далекими от народа". Соблазнительно наивно-подростково упиваться своей роковой обреченностью "непризнанных гениев".
Они считали, что лозунг борьбы с коррупцией привлечет измученный воровством народ.
Но народ считает коррупцию таким же атрибутом начальства, как средневековый мужик право первой ночи синьора. А городские либералы — такое же "начальство", только хлипкое. А победит, начнет наворачивать вдвойне — за долгие годы унижений.
И преодолеть этот стереотип протестное движение не смогло. В Ливии, Сирии, Египте, Пакистане — другое дело. Там нет цивилизационного разрыва, там интеллектуал в глазах народа — это тот, кому доверено быть мозгом нации.
Благородное либеральное движение середины XIX века во Франции потерпело унизительное поражение, когда, свергнув монархию, запланировало в своей республиканской Конституции имущественный ценз для голосования. Резоны у них был совершенно латынинскими. Но потом пришел Наполеон III и даровал всем мужикам Франции право голоса. Чем стремглав раздавил республиканцев.
В целом же, если вернуться к мистике истории, то "рука роковая" уже давно пишет, что революционная оппозиция взвешена и признана легковесной. Только еще не дописано, кому будет отдан ее удел, кто эти "парсины", которым история доверит осуществить мечты радикалов о разгроме путинизма, пусть и не к 1 января 2014 года.
1 Отречение его отца Николая II от царского престола лишь перевело Николая Александровича в статус великого князя, а его супругу Александру Федоровну — в статус великой княгини. Сам Алексей Николаевич не перестал быть цесаревичем, то есть принцем. Вполне легитимное провозглашение Всероссийским учредительным собранием Российской демократической федеративной республики вовсе не отменяло дворянские титулы. Поэтому Алексей Романов, как и его сестры, погиб цесаревичем.
2 Такой социолог из числа умеренных прогрессистов, как медиум, вызывающий из чекистского небытия тень "вменяемых элит", жестоко высмеян Виктором Пелевиным в эпизодическом образе отца главного героя из первого романа о вампире Аполло.
3 Титул кронпринц лучше всего передает статус старшего сына царя, его наследника и соправителя.
4 Надо быть справедливыми: очень многие тогда, твердя о реформе социализма, тайно мечтали о здоровом антикоммунизме, а призывая покончить с номенклатурными привилегиями, старательно упаковывали в эти уравнительные лозунги свои грезы о победоносном шествии тэтчеризма.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
