Годы назад в эти дни случились два события, довольно сильно отличающиеся по своему историческому резонансу, но каждое из которых во многом определило последующие развитие отечественной истории. Даже беглый обзор показывает, какие хитроумные западни строили друг другу участники этих событий.
Итак, 75 лет назад в Берлин собирался наркоминдел Молотов (нет, лучше как в финской военной песенке - "МолотОв"). Его миссия была ответственнейшая — обсудить условия присоединения СССР к "Антикомонтерновскому блоку", что означало отказ Советского Союза от коммунизма и присоединение к Великогермании, Итальянской и Японской империях в их борьбе с англо-саксонским блоком. Сталин дал инструкции: требовать всю Финляндию, базы в Болгарии и турецких Проливах, а также угольные концессии в японском Южном Сахалине.
Гитлер, в свою очередь, предлагал своего союзнику восточную Турцию и северо-западный Иран. Это давало возможность Сталину создать "свой Курдистан" и "Большой Азербайджан", это выводило Сталина к Сирии, Британскому Ираку и Персидскому заливу, к воротам Аравии. Гитлер отдавал Сталину всю нефть Ближнего и Среднего Востока и создавал стену из сталинской зоны на пути в Индию. Фактически Афганистан, Тибет и вся Британская Индия также могли попасть под сталинское влияние.
Почему Гитлер рисковал отдавать необходимую нефть союзнику, всё коварство которого он распознал во время аннексии Балтийских стран, Бессарабии и Буковины летом 1940, когда почти весь вермахт был занят боями с Францией и Англией?
Ну, во-первых, как писал основоположник аристократического коммунизма Платон, "У друзей всё общее", а, во-вторых, после того, как СССР сыграл бы в отношении Британской империи ту же роль, что он сыграл в отношении с Польшей осенью 1939 года, он также оставался в Евразии наедине с Берлином и Токио, как летом 1940 остался наедине с Берлином и Римом в Европе. И чем больше сталинских дивизий втягивались бы в новые зоны "государственных интересов Советского Союза" на Среднем Востоке и в Южной Азии, тем меньше их оставалось на новой границе с рейхом.
Предложение Сталина было не менее коварно. Базы в Болгарии давали возможность взять при необходимости в клещи Румынию, также по сталинским предложениям, отходящей в его сферу интересов — почти единственный, крме венгерских месторождений, контролируемый Берлином источник нефти. Одновременно они открывали Сталину возможность при необходимости действовать в Греции и Югославии. А позиции на Босфоре и Дарданелах — это ключ к гипотетическому сухопутному маршруту вермахта на Ближний Восток — в обход британских позиций в Египте и Подмандантной Палестине. Владение Финляндией ставило советские позиции на пороге шведских месторождений руд, остронеобходимых рейху для высокопрочной стали, и норвежского побережья, имеющего важнейшее значение для контроля за Северной Атлантикой. Кстати, с баз в Болгарии и Румынии советские тяжелые бомбардировщики Венгрию бы доставали.
Очевидно, что требовать такие приращения, означающие, с одной стороны, колоссальное растяжение советских позиций, но с другой - открывающих Сталину прямую дорогу к мягкому подброщью рейха, можно было только в расчёте на первый советский удар.
Владыка берлинского Мордора, хоть он и отличался бесноватостью, замыслы своего партнёра мгновенно разгадал и после окончания неудачного визита Вячеслава Михайловича сразу же дал указания генералу фон Паулюсу в темпе завершать работу над "Барбароссой". Тут, как раз и оправдалась поговорка: поспешишь — людей насмешишь. Впрочем, если несостоятельность разработок фон Паулюса выяснилась только к ноябрю 1941 года, то многократно отшлифованные советские планы войны Жукова, Тимошенко и Василевского провалились уже за несколько часов.
А 18 лет назад в Москве произошёл мощный обмен политически-аппаратными ударами, разрушивший фронт либералов, казалось, долженствущий торжествовать после победы над Зюгановым и Коржаковым летом и Лебедем осенью 1996 года.
Фоном событий была тянущаяся с июля 1997 года медиабитва между придворными либеральными реформаторами во главе с Чубайсом и "семибанкирщиной" (термин покойного Андрея Фадина) — группой финансовых магнатов во главе с альянсом Бориса Березовского и Владимира Гусинского, которые почему то решили, что власть при "буржуазной демократии" должна принадлежать именно буржуазии. Спор, как помним, шёл о приватизации "Связьинвеста" - сделке, в которой Березовский изящно развел самого Сороса, а альянс Потанина и Чубайса подрезал Гусинского.
Выведенные из себя травлей, оба первых вице-премьера (первый тандем) - Чубайс и Немцов, при поддержке главы администрации Валентина Юмашева и Татьяны Дьяченко в начале ноября добились отставки Бориса Березовского с поста заместителя председателя Совета безопасности РФ, каковым тогда был Иван Рыбкин. Это было нарушение "конвенции 1996" о дележе плодов июльской победы с большим бизнесом (в рамках той же сделки Потанин стал вице-премьером по энергетике).
Немедленно после этого ведущий "Итогов" на тогдашнем НТВ Евгений Киселёв заявил, что перестав быть чиновником, Березовский сможет наносить удары по оппонентам уже не сдерживаемый условностями госслужбы.
И почти мгновенно вдруг выяснилось, что пять ведущих реформаторов из правительства и администрации президента РФ: Анатолий Чубайс, Максим Бойко, Александр Казаков, Альфред Кох, Пётр Мостовой - получили авансом по 90 тыс. долларов каждый от издательской фирмы за ещё не написанную книгу "История российской приватизации". В связи со скандалом Борис Ельцин снял архитектора второго раунда либеральных реформ Чубайса с поста министра финансов, однако — после заверений, что гонорары должны пойти в предвыборный фонд праволиберальной коалиции, должность первого заместителя премьер-министра была за ним сохранена.
Роковой ошибкой "системных либералов" была в том, что свои деньги они держали в банках "семибанкирщины". Оказавшись перед перспективой утраты влияния на Ельцина, финансовые магнаты ударили из всех сил. Ельцин понял, что отвернувшись от реформаторов, он становится заложником миллиардеров. Восстанавливая фатально нарушенное равновесие, он сделал Кириенко премьером, фактически сделав всю ставку на группу Чубайса. Ответом стало активнейшее освещение банкирскими телеканалами шахтёрских политических забастовок. И тут политические качели резко увеличили размах. Крах пирамиды ГКО и дефолт. Жесточайший политический кризис сентября 1998 года. Кабинет Примакова. Попытка прорыва к власти Лужкова и "левых" государственников. Кабинет Степашина - последняя надежда либералов. Неудачная попытка Басаева свергнуть президента Масхадова и вторжение в Дагестан. Кабинет Путина, объявленного преемником. Вторая чеченская война и отставка Ельцина...
Необходимо только отметить самое важное — паника среди разодравшихся насмерть либералов, уже видевших возвращение советских порядков после прихода к власти "третьей силы" - тандема Примакова-Лужкова (сейчас неудобно напоминать, но Явлинский был у этого тандема на подтанцовке), заставил группу Чубайса и группу Березовского объединиться для поддержки Путина. Путин же сделал именно то, чего с ужасом ждали от Примакова — он дал возможность ФСБ стать ядром новой партии власти.
Так нарушение чуткого политического равновесия осенью 1997 привело к такому разрастанию кризиса, что он за полтора года разрушил всю систему послеавгустовской демократической власти. При этом понято, что закулисный компромисс помог бы всего этого избежать. Оба раза разрушение системы власти давало возможность "третьей силе" сделать рывок к власти.
Кстати, если вернуться к первому сюжету, то Великую Отечественную войну программировало уже согласие Сталина на переговоры о новом разделе мира. Срыв переговоров автоматически превращал подельников в соперников. Удача переговоров отставляла СССР в окружении врагов и без всякой надежды на второй фронт или ленд-лиз.
! Орфография и стилистика автора сохранены
